Эпоха Титана 2 - Артемий Скабер

— Ты зайдёшь к ней? — спросил ловец, глядя на меня с надеждой.

— Нет, — покачал головой. — Еда.

Желудок снова заурчал, подтверждая мои слова. Уже направился к выходу. Олег метнулся за мной, едва не споткнулся о чью-то кровать.

— Володя, подожди, — схватил меня за рукав. — Патрушев разрешил нам снова перемещаться по корпусу.

Остановился.

А я и забыл про это уже. Вышло бы неловко сейчас, если бы меня попытались задержать охранники.

— Мамонт приказала, чтобы ты к ней зашёл, — продолжил Олег, не отпуская рукав. — Ждёт тебя, как лидера ловцов, чтобы что-то обсудить.

— Приказала? — поднял бровь.

— Прямо сейчас! — настаивал он, сжимая рукав сильнее. — Она серьёзно. Сказала, что если ты не придёшь, она сама приползёт сюда.

— Уже бегу, — хмыкнул, освобождая рукав из его пальцев.

Когда вышел из казармы, направился в столовую. Война войной, а обед уже давно не по расписанию. И меня это крайне расстраивает. Дошёл до столовой. Дверь закрыта. Заглянул в окошко — внутри убирают столы, моют посуду.

Толкнул дверь. Заперто. Постучал — громко и настойчиво.

Через минуту послышались шаги. Дверь приоткрылась, и в щель высунулась голова повара — молодого парня с прыщавым лицом.

— Обед закончился, — буркнул он. — Приходи к ужину.

Попытался закрыть дверь. Я упёрся ладонью в створку.

— Впусти, — сказал спокойно.

— Я же сказал… — начал было повар, но осёкся, когда увидел моё лицо.

Глупцы. Остановить мужчину, когда он голоден, — глупая попытка. Толкнул дверь сильнее. Повар отступил, пропуская меня внутрь. Прошёл в зал. Столы чистые, скамейки расставлены ровно. Пахнет моющим средством и остатками еды.

Подошёл к линии раздачи. За стойкой стояла баба Софья. Когда увидела меня, лицо расплылось в ещё более широкой улыбке.

— Володенька! — всплеснула руками. — Опять проголодался?

Кивнул.

— Эх, мальчик мой, — покачала головой, но глаза смеялись. — Сейчас, сейчас. Что-нибудь найдём.

Исчезла на кухне. Вернулась через минуту с подносом. Поставила передо мной остатки от обеда. Расположился за ближайшим столом и приступил к ритуалу.

Мясо. Много мяса. Жареное, с кровью. Хлеб — толстый кусок, ещё тёплый. Каша — гречневая, с маслом. Ел быстро, методично. Не жевал — почти глотал. Трижды подходил за добавкой. Баба Софья каждый раз улыбалась и накладывала мне снова.

— Ешь, ешь, милый, — приговаривала она. — Растёшь ведь, силы нужны.

Вот это я понимаю — замечательная женщина. Знает, что нужно мужчине. Не задаёт лишних вопросов, не лезет с советами. Просто кормит.

Переключился на молоко. Выпил кружку залпом. Потом ещё одну. И ещё. Напился вдоволь. Внутри — тепло, хорошо и спокойно. Желудок полный, тело расслабленное.

Эх… Сейчас бы женщину, а лучше трёх. И потом сон, долгий, глубокий сон. А следом — хорошую битву и трофеи.

Встал из-за стола. Баба Софья помахала мне рукой на прощание.

Вышел из столовой. Желудок полный, и чувство, что мир никуда не торопится. Приятно, но крайне опасно.

Почему-то человеческое тело любит отдых и расслабление. После еды, секса и много чего ещё. Мозг словно постоянно должен делать передышку, чтобы функционировать нормально.

Посмотрел на медкорпус. Послать Мамонтову и пойти спать? Было такое искушение. Но любопытство оказалось сильнее.

Развернулся и пошагал к медкорпусу. Не потому что мне приказали. Не потому что Василиса ждёт, а потому что она сейчас такая беззащитная. Для неё это мучительно, а для меня — забавно.

Вон как её рожу перекосило тогда, когда она заявила, что должна мне. Мамонтова не любит быть в долгу, не любит зависеть от кого-то. А сейчас она ранена, слаба, и это её убивает изнутри.

Поднялся по ступеням. Толкнул дверь. Ольги уже не было. Олег стоял у стола, что-то записывал в журнал.

Рядом донёсся грубый женский голос:

— Я здорова!

Василиса.

— Хренова, — ответил ей врач, не поднимая головы от журнала. — Вася, не делай мне голову, а то дам тебе снотворное и свяжу. И так потратился на тебя, так ты ещё нервы мои пьёшь.

Голос усталый, но в нём читалась забота. Олег действительно переживает за неё.

— Отвали! — возмутилась Мамонтова, и послышался скрип пружин — видимо, попыталась встать. — Не могу я тут лежать, словно калека какая-то! Задница затекла, руки чешутся без дела!

— Нет! — повысил голос врач и наконец оторвался от журнала. Направился к койке. — Пока я тебя не выпишу, ты в моей власти!

И он засмеялся. Зло так, с удовольствием.

— Какой же ты урод… — донёсся голос Василисы.

Какие-то у них странные отношения. Если бы я не знал подробностей, то подумал, что они друзья, ну или товарищи. Вспомнил, как Олег тогда старался, чтобы Мамонтова выжила.

Подошёл к её койке. Одёрнул занавеску. Василиса лежала на кровати, подушки под спиной. Больничный халат съехал с одного плеча, виден край бинта на груди. Пахло антисептиком, йодом и ещё чем-то горьким — лекарствами.

Сел на стул рядом с койкой.

Олег, когда заметил меня, развернулся и быстро свалил в кабинет.

— Большов, — запыхтела Василиса, и глаза её вспыхнули. — Какого хрена? Где ты шлялся? Я же приказала немедленно прийти!

Голос хриплый, сорванный.

— Чего? — спросил я, устраиваясь поудобнее на стуле.

Специально не понял. Пусть повторит.

— Я твой куратор, начальник и хозяйка! — Василиса попыталась выпрямиться, но тут же поморщилась от боли. — Ты слушаешь, что я тебе говорю, и выполняешь!

— Это всё? — улыбнулся.

Не зря пришёл. Она пытается из себя строить командира, хотя сама сейчас уязвима. Уверен, кричала на своих ловцов, когда они приходили проведать её. Показывала, что полна сил. Олега ударила, чтобы это доказать себе и окружающим.

Вот только кожа бледная ещё. Под глазами круги. Руки дрожат, когда она сжимает кулаки. Дыхание неровное.

Как бы она ни храбрилась — тело ещё не восстановилось. Поэтому Олег её и держит здесь. Мучается, спорит с ней, но держит.

Василиса смотрела на меня несколько секунд. Ждала реакции. Когда не дождалась, выдохнула.

— Борис… с тобой говорил? — спросила она тише, оглядываясь по сторонам.

Кивнул.

— Это важно, — продолжила Василиса, наклоняясь ближе. Голос стал почти шёпотом. — На нас давят. Жёстко давят.

— Не повезло, — пожал плечами.

Василиса замерла. Рот приоткрылся. Потом лицо исказилось.

— Вот что же ты за тварь такая, Большов? — сморщила она губки, и голос сорвался. — Я тебе говорю серьёзные вещи! А ты сидишь и улыбаешься!

— Учусь у лучших, — подмигнул ей.

Василиса замерла. Потом засмеялась. Коротко, почти истерично. Откинулась на подушки, прижав руку к груди.

— Урод, — выдохнула она сквозь смех. — Чёртов урод. Прошу тебя, помоги ему. Один он не сможет, да и с Кириллом не справится. А нам очень надо.

Снова кивнул. И это всё? Я удовлетворил своё человеческое любопытство