Госпожа преподаватель и Белый Феникс - Марика Полански

Что ж, она была дамой, выросшей в те времена, когда случайно обнаженная щиколотка, могла спровоцировать у мужчины приступ неконтролируемого слюноотделения и учащенное сердцебиение.

Сейчас же многое изменилось. Не все, конечно же. Остались договорные браки, а на женщин, выбравших образование и карьеру, сочувственно смотрели, как смотрят на храмовых калек. Но все же в обществе все меньше предавали значения тем, кто предпочитал провести свою жизнь, не связывая себя узами брака.

Ранним утро, когда солнце еще не успело подняться над крышами домов, в мою дверь лихорадочно застучали.

— Госпожа де Вальдан! Госпожа де Вальдан! — сквозь сон пробивался взволнованный голос мадам Шельман.

«Да чтоб вас всех Бездна утащила!» — недовольно подумала я, с трудом отрывая голову от подушки.

Надо будет сделать табличку на дверь «До восьми утра не будить. В выходные не будить от слова «совсем»». До неприличия громко зевнув, я сунула ноги в мягкие тапочки, накинула на плечи пеньюар и прошлепала к двери.

Комендант явно не ожидала, что я открою дверь так быстро. Застыв с поднятой рукой, она несколько раз моргнула, как будто бы пыталась понять я или не я стою перед ней.

— И вам наидобрейшего утра, мадам Шельман, — хрипловато протянула я, снова зевнула, не прикрывая рта, и тряхнула головой. — Что вас заставило поднять меня на ноги в такую рань?

Окинув меня пристальным взглядом, мадам Шельман моргнула несколько раз и с подозрением прищурилась. Не может быть, чтобы по утрам я выглядела настолько плохо, что даже комендант не узнала меня.

— Это только что доставили, — она сунула мне в руки сверток и отчего-то смутилась. — Просили немедленно передать. Сказали, что нельзя медлить ни минуты.

Вот как! Я рассеянно стиснула сверток, кивнула и закрыла дверь. Из-под коричневой оберточной бумаги послышалось знакомое урчание. Остатки сонливости моментально улетучились. Я осторожно положила книгу на стол и помчалась на кухню за ножом.

— Солнце еще не успело встать, а вы уже с ножом носитесь! — Сержан громко зевнул, вылезая из стены. С головы призрака свисал ночной колпак, а вместо привычного мундира на нем были ночная сорочка и кальсоны. — Жажда убивать проснулась раньше вас?

Я отмахнулась от его брюзжания и вернулась в спальню. Только в голове промелькнула мысль: а с чего это призрак разгуливает по моим апартаментам, да еще и в ночном одеянии? Разве призраки спят?

Под ножом захрустела бумага, и через несколько секунд по столу уже прыгала Книга. Она возмущенно шипела и клокотала, расплескивая вокруг себя фиолетовые снопики искр.

— Да ты ж, моя хорошая! — Я радостно взвизгнула и, схватив коричневый потрепанный томик, крепко прижала к своей груди. — Как же я скучала по тебе!

Книга издала хрюкающие звуки, вырвалась из объятий и запрыгала по столешнице, шелестя страницами.

— Вот только не надо врать! — Сержан вплыл в комнату и, зевая, прикрыл рот кулаком. — Ты очень даже неплохо устроилась. Тебя никто не обижал в доме министра.

Книга на мгновение замерла. Потом медленно повернулась срезом в сторону призрака. Страницы зло затрепетали, затрещали фиолетовые искры. Но прежде, чем она успела плюнуть в Сержана магией, я успела ее подхватить и ласково погладила по корешку.

— Да будет вам ругаться! Наконец-то ты дома. И это главное.

Магическое сияние тотчас погасло. Книга довольно заурчала, как кошка, устроившаяся на коленях у хозяина.

— Кажется, к нашей милой возвращенке прилагает письмо, — Сержан ткнул пальцем в конверт, лежащий в оберточной бумаге.

Я торопливо положила Книгу на стол и вытерла внезапно вспотевшие ладони по пеньюар.

— Вы так на него смотрите, как будто из конверта сейчас вылетит джин и превратит вас в пчелу.

— Почему в пчелу? — Я удивленно воззрилась на призрака.

— Ну, может, в осу. — Сержан пожал плечами. — Или в шершня. В любое насекомое, у которого есть жало. Под стать вашему характеру, мой неюный персик.

Я промолчала. Возможно, не будь столь взволнованной, ответила бы на его колкость. Но сейчас… Сейчас почему-то сделалось как-то не по себе. Как будто решалась моя судьба, и я ничего не могла с этим поделать.

Набравшись смелости, я все же открыла конверт и развернула письмо. На белоснежной бумаге чернели аккуратные строчки:

«Дорогая госпожа де Вальдан!

Возвращаю вам эту чертовку из-за ее непристойного поведения. Смею заверить, что за все время пребывания в моем доме, к ней было уважительное отношение. Просьба объяснить своей подопечной, что доводить служанку до обморока, плеваться в охранников с карниза и пытаться укусить за филейную часть начальника охраны, является показателем невоспитанности и бескультурья.

P.S. Я хотел бы встретиться с вами. Просто так, если вы не против. Завтра в семь вечера буду ждать вас в кафе «Сияние Луны» на Парковой Аллее. Если вы не придете, то я пойму».

И витиеватая и размашистая подпись «В. О'Рэйнер».

— О, моя дорогая! — протянул Сержан, глядя поверх моего плеча. — В вас влюбился министр, с чем я вас и поздравляю.

Я смущенно сложила письмо и спрятала его в карман пеньюара.

— А читать чужие письма — дурной тон, ваша светлость. Или вас этому не учили?

В ответ Сержан хмыкнул и растворился в воздухе.

— Попытаться укусить начальника охраны за зад — это, знаете ли, сильно. Я даже восхищен в какой-то степени нашей Книгой. — Внезапно из столешницы показалась усатая голова и насмешливо скривилась. — Вы же не намерены всю свою жизнь провести в компании одичавшего призрака и Книги? Не теряйтесь, мой неюный персик. В конце концов, для чего еще нужна жизнь, если не для любви?

* * *

— Где ваши отчеты, госпожа де Вальдан?

— О Боги! — От неожиданности я схватилась за сердце, едва не отпрыгнув от шкафа с журналами.

Велейну Терье, секретаря учебного отдела Академии, по праву можно было назвать образцом секретарского дела: высокая, стройная, с зачесанными в пучок белоснежными волосами. В ней удивительным образом сочетались ответственность, безукоризненная исполнительность и ум. Кроме того, ей была присуща та самая нотка стервозности, которой обладает каждый секретарь.

— Пока еще госпожа Терье. Но я не против такого обращения, — ровно ответила она, однако в голосе все же проскользнул неприкрытый сарказм. Она выжидающе моргнула, не сводя с меня проницательных синих глаз. — Уже семестр заканчивается, а у меня до сих пор нет никаких документов, подтверждающих вашу работу в Академии.

Я уныло посмотрела на нее и повернулась к блестящим от лака секциям, из которых торчали темно-бордовые корешки учебных журналов.

— Я в Академии, следовательно, я