Госпожа преподаватель и Белый Феникс - Марика Полански

работаю здесь, — недовольно проворчала я и вытянула журнал третьего курса. — Вам никогда не казалось странным, госпожа Терье, что, помимо основной работы по внедрению знаний в неокрепшие умы, преподаватели еще должны доказывать, что они работают? Отчеты, журналы, научные статьи, лекции. И ладно бы лекции — за них хотя бы платят. Но вот за все остальное... Жрут слишком много времени, которое не оплачивается.

— Полагаю, отчеты нужны на тот случай, если кто-то вознамериться покачать свои права, — все так же остро заметила Велейна, и перед внутренним взором предстало худощавое лицо с иронично заломленной бровью. — Может, вы чай с ректором пьете? Или устраиваете забеги по парапету в одном неглиже? А тут раз, — и у вас есть папочка, доказывающая, что вы не дурачок.

Я закатила глаза. Несмотря на то, что в преподавательской было душно, меня обдало февральским холодом. В чем-то Фицпатрик был прав, говоря, что всем рты не закроешь.

Разумеется, никто не признается. Но слухи… Слухи обо мне явно были кому-то на руку. И чем грязнее они были, тем лучше.

— Дались вам мои панталоны на парапете у министра! — Я резким движением выдернула журнал третьего курса дознавателей и повернулась к Велейне. — Поменьше бы распускали сплетни, побольше бы работали. Глядишь, не пришлось бы доказывать, что преподаватели делом занимаются.

Велейна словно окаменела. Единственное, что выдавало ее изумление, — это брови, поднявшиеся чуть ли не к самой челке.

— А вы полны сюрпризов, госпожа де Вальдан, — медленно, будто заколдованная протянула госпожа Терье. Уголки тонких губ оттянулись книзу, а взгляд остекленел, будто она пыталась представить себе картину моего побега. Но, видимо, получалось плохо. Моргнув, она уже более осмысленно посмотрела на меня и добавила: — Я бы заплатила любые деньги, чтобы посмотреть на это представление.

— Я бы заплатила, чтобы не оказаться в подобной ситуации, но увы.

— А жаль, — Велейна моргнула еще раз и поплыла к выходу.

Возле двери она едва не столкнулась с госпожой Гроухман, неожиданно застыла и повернулась к нам.

— Кстати, забыла напомнить. Через неделю состоится майский благотворительный бал. Явка всех сотрудников обязательна. — Секретарь многозначительно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на преподавателя артефакторики, кивнула, будто с чем-то согласилась, и исчезла в коридоре.

Хильда Гроухман нахмурила тонкие рисованные брови и с интересом посмотрела на меня.

— Никогда не видела Велейну столь растерянной. — Она почесала подбородок и вопросительно приподняла бровь. — Она вас достала, и вы оглушили её заклинанием?

— Лучше, — хмыкнула я и повела плечами. — Призналась в кое-чем очень неприличном.

Гроухман расхохоталась так, что черные розы в ее прическе мелко затряслись.

— Оу, милочка! Для нашей Велейны подобные признания равносильно оглушающему заклинанию. Впрочем, некоторых людей надо ставить на место жестко и не размениваясь на вежливость. Иначе на шею сядут со своей тошнотворной моралью.

— А вы не очень-то жалуете моралистов, госпожа Гроухман.

— Моралисты — это пособники Бездны. — Госпожа артефактор сделала такое лицо, что я невольно прыснула от смеха. — Самые большие беды именно от них. Ходят с надменными рожами, как будто из зефира слепленные и все человеческое им чуждо. Но знаете, госпожа де Вальдан, гадят все.

— Весьма меткое замечание. Я возьму его себе, если вы не против. Кстати, госпожа Гроухман, а что это за майский благотворительный бал?

Хильда резким движением поставила журнал в ячейку и демонстративно закатила глаза.

— Выпендреж руководства, чтобы выбить от мецената побольше средств на обучающие стенды и учебники. — Она презрительно фыркнула и скривила ярко накрашенные губы. — Разумеется, бал — дело добровольное. Но если вы откажетесь явиться на него, то у ректора возникнут к вам вопросы. К тому же из вашего заработка все равно вычтут половину. Так что решайте, пойдете вы или нет.

Напольные часы, стоящие между диванчиком и массивным письменным столом, утробно пробили ровно одиннадцать. Словно вторя им, с улицы донесся гул Больших Академических часов.

Я почесала щеку уголком журнала, повела ноздрями и хмыкнула, надеясь выдуть невидимую пылинку, которая щекотала нос изнутри.

— А почему вычитают половину? — Я прищурилась и недоверчиво приподняла левую бровь.

— Ну как почему? — Хильда посмотрела на меня, как на человека, не понимающего очевидных вещей. — Бал же благотворительный. Вот только что-то подсказывает мне, что большую часть мы соберем исключительно из собственных средств. А наши высокие гости придут только пожрать да потанцевать.

— Смотрю, вы не в восторге от руководства Мак-Вигеля.

— Эжена, я столько лет здесь работаю, что порой кажется, меня здесь же и похоронят. На моей памяти сменилось три ректора, принимались самые идиотские образовательные законы и тут же отменялись. Штат преподавателей сменился три или четыре раза. Всех и не упомню. Прошлый ректор ухитрился не только провороваться на пожертвованиях от меценатов, но и еще продать Дом Преподавателя местному богатею. Тот уже вознамерился сделать из него доходный дом. Однако о преступлениях предыдущего ректора стало известно наверху, и его сместили с должности. А потом и вовсе посадили. Есть, конечно, подозрение, что прошлый ректор пожадничал, и поэтому его посадили. Но это уже неважно. За последние пять лет Фицпатрику удалось восстановить Академию в её пошатнувшейся репутации. Нынешний бал, куда привлечены довольно-таки известные личности, призван увеличить спонсирование. Да, я не в восторге от некоторых выходок Мак-Вигеля, но не могу сказать, что он плохой руководитель. Он старается, как может, и это дорогого стоит.

Надо же! Фиц решил позаботится еще о ком-то, кроме себя! Для меня это стало настоящей новостью. Возможно, он не такой уж и негодяй, как я о нем привыкла думать.

Раскатистый гул звонка выдернул меня из мыслей. Я бросила быстрый взгляд на часы. Если сейчас не потороплюсь, то третий курс вынесете двери моей аудитории.

— А вы знаете, что за гости будут, госпожа Гроухман?

Хильда скривила губы и неопределенно пожала плечами.

— Без понятия. Но есть подозрения, что бал затевается только ради одного гостя, который шастает тут по коридорам уже второй день. Хозяина артефакторных фабрик. Кажется, его фамилия ван Вилсон.

* * *

Я притворюсь, что заболела. Или умерла. Или что меня утащили эгрегоры Междумирья. Я залезу под преподавательский стол и буду оттуда лаять на студентов. Тогда Фицпатрик точно поймет, что я окончательно свихнулась и не станет задавать вопросов, почему я отсутствовала на балу. Потому что в это время буду находиться в психиатрической лечебнице святого Брундока.

Именно такие мысли крутились в голове во время внепланового общего сбора после пар. Раздутый от собственной гордости господин Шершен вещал с трибуны зала собрания о сплоченности коллектива и о том, как важно показать эту сплоченность высокопоставленным