Догоняя рассвет - Рэдрик Нанн

дожидаясь, пока Лирой сам ринется в бой. Вращаясь вихрем атаками с двух рук, Рэндалл притеснил Лироя к стене каменной ограды – отступать стало некуда. В загнанном положении Лирой предпринял попытку нанести урон сбоку, но Рэн, отразив удар, легким взмахом рассек его бровь и тут же совершил внезапную подсечку с разворота, повалив соперника с ног.

– Не умеешь выбирать ни друзей, ни противников, сопляк, – пророкотал Рэндалл, громко харкнув на землю, – за мной солидная фора и больший опыт.

Лирой торопливо поднялся и, раззадоренный поражением, устремился в атаку. Рэндалл успешно отражал его выпады, словно предугадывая каждое действие, а затем так мощно саданул по клинкам Лироя, что лишил того равновесия.

– Отступаем! – в пылу сражения и шуме закипавшей крови Рэн не сразу распознал крики. – Всем отступать!

Гвардейцы разбегались в стороны, не прекращая оглядываться на врага, которого застигло секундное замешательство.

Вампиры готовы были праздновать триумф, но Рэндалл беспокоился не о том – он знал, что предвещало отступление, и не на шутку заволновался. Ушей достиг стук лошадиных копыт по брусчатке, чем ближе он становился, тем меньше у Рэна оставалось времени уйти. Поддавшись какому-то неведомому инстинкту, он схватил Лироя за плечи и незамедлительно отпрыгнул вглубь переулка за секунду до того, как все вокруг возгорелось огнем.

По дороге на лошади мчался Клайд, неся за собой хвост всепоглощающего пламени.

* * *

Вероятно, огонь, не знавший ни зла, ни добра, настиг раненых, отрезая для них все шансы спастись. Но Клайд летел с твердой верой, что должен был предотвратить большее число жертв, застав вампиров врасплох своим появлением. Он не думал о подстерегавшей его каре, о грехе, что несла уничтожающая магия. Клайд молился, чтобы скорее рассеялся мрак, все закончилось и сгинуло в прошлом.

Враг канул в пламени, остатки его страшного пороха произвели чудовищный гром. Взрывная волна догнала Клайда и сбросила с лошади. Божьим покровительством не убившись на месте, Клайд только повредил себе ногу. Боль затерялась в панике от падения.

И в яром стремлении избавить людей от натиска тьмы.

Клайд бросал потоки пламени до изнеможения. Усталость сковала его конечности и даже мысли, но Клайд готов был израсходовать всего себя до последней капли магии.

Где-то вновь зазвенела сталь, вселяя в тело приток мощи. Гвардейцы вступили в бой с выжившими вампирами, зародив в душе Клайда новую надежду и силы.

* * *

Оберон навис над Амари, опираясь на уцелевшую руку, и жадно вдыхал возле нее воздух, уловив нечто, достойное внимания больше, чем собственное увечье.

– Мне знаком этот запах, Лирой смердит им насквозь, – с ненавистью прохрипел Оберон. – Ты и представить себе не можешь, как сильно меня это бесит.

– Кажется, наши чувства взаимны.

Амари взяла Оберона за затылок плотным обхватом и нанесла ошеломляющий удар головой в лицо. Цепляя с земли оружие, она лихо сбросила с себя вампира. Перевернув его на спину, оказалась сверху. Оберон попробовал ударить Амари когтями, но смог только порезать плечо. Острое жжение, поразившее тело, взбудоражило гнев, и Амари с силой самозабвенного бешенства пригвоздила руку Оберона кинжалом к земле. Поднявшись над поверженным вампиром, занесла меч.

– Я всего лишь хотел лучшего для своего народа! Неужели ты на моем месте не сделала бы того же? – захрипел Оберон с холодившей душу злобой. – Ты не луч света во тьме, маленькая убийца. Я по запаху чую, что твои руки по локоть в крови, от которой тебе не отмыться.

Амари крепко сжала рукоять меча обеими руками, готовая бесповоротно вонзить клинок. Ее разум накрыло затмение, не подпуская слова Оберона; возможно, в них таилась хитрая уловка, способная подорвать уверенность.

– Моя смерть ничего не изменит, ты будешь жить, пожираемая ненавистью к возлюбленному предателю, медленно угасая от мук разбитого сердца…

– Еще чего, – презрительно процедила Амари и всадила лезвие меча в грудь вампира.

Только после того, как ужас на лице Оберона сменился вечным покоем, Амари ощутила усталость, будто на нее навалился вес целого мира. Слабость в ногах подкосила ее, девушка повалилась рядом с убитым. Каждый вдох отдавался тупой болью в груди, мышцы подергивались и ныли сильнее горящей раны в плече. Не позволив себе лежать ни секунды больше, Амари поднялась, усилием воли превозмогая тяжесть тела. Она плелась дрожащей в изнеможении походкой.

Никогда еще приближение рассвета не было столь долгим. Ночь оказалась длинной, а битва жестокой и изнуряющей. Тот огонь, что ревел из-под рук Клайда, исчез, оставив после себя сероватый пепел, но бушевал и другой, вызванный взрывчатым порохом. Все, кто оказался способен сопротивляться удушающему смраду, тушили пожар общими силами. Среди них Амари увидела Клайда – пастор Моретт опирался на палку, служившей ему тростью, и магией разгонял пламя в небытие.

Амари двинулась к нему через усеянную трупами улицу. Не нужно обладать отменной наблюдательностью, чтобы заметить, как число убитых людей значительно превосходило павших в бою вампиров. Возможно, не выпади на долю Амари гордый Оберон, выжить в этой схватке стало бы по-настоящему нелегкой задачей.

Увидев возле себя Амари, Клайд просиял в облегчении. Он прижал ее к груди свободной рукой и некоторое время не отпускал, словно опасаясь, что девушка растает, как сон.

– Терпимо? – Клайд рядом с ней едва стоял на ногах.

– Эта боль сведет меня с ума, – вымученно усмехнулся он, – но я справляюсь.

К тому моменту Амари успела позабыть про свои собственные раны. Голову внезапно засаднило. Клайд аккуратно взял девушку за подбородок и повернул ее лицо к отсветам полыхающего пламени.

– Тебе тоже досталось, – негромко проговорил он, осматривая рассеченную голову.

– Я была у заставы во время взрыва, легко отделалась.

В глазах Клайда возникло нечто сродни щемящему чувству жалости. Он собирался ответить, но заметил кого-то за спиной Амари и выпрямился в суровом молчании.

Уверенным победным шагом к ним направлялась группа гвардейцев во главе с Рэндаллом, ведя в железных наручниках плененного Лироя. Сердце Амари предательски вздрогнуло в груди. Приблизившись, Рэндалл грубо пихнул Лироя в спину, заставив его ноги подогнуться в коленях.

Лирой безвольно упал перед Амари и даже не пытался исправить свое унизительное положение.

– Что делать с ним? – пренебрежительно спросил гвардеец.

– Не убивайте, – в тревожном порыве Клайд отреагировал раньше Амари, – есть участь хуже смерти, – уже спокойнее добавил он.

При виде поверженного Лироя в голове девушки зазвучали слова Оберона. Вампир мог нанести Амари серьезную травму, укусить, обратив в проклятое отродье, но совершил самую пакостную вещь – поселил в ней свой голос, отныне ставший бессмертным.

«Ты будешь жить, пожираемая ненавистью к возлюбленному предателю», – Амари заскрежетала зубами в бессильной