Изгой с когтями дракона. Кровь Веиров 1 - Дмитрий Когтев

«Спи, Игнатушка, — шепчет она. — Пламя спит в крови твоей. Когда проснётся — не бойся. Оно… дикое. Как ты».Её пальцы касаются его груди над сердцем. На миг кажется, что под кожей вспыхивает золотая искра.

Настоящее:

— …храни! — последняя нота Эльги оборвалась. Она пошатнулась, опершись о Древо. Зелёные прожилки на стволе вспыхнули ярче, вытягиваясь к её руке, как щупальца.

Игнат в два шага был рядом, оттащил её. Золотой коготь на его левой руке взревел багровым ореолом.

— Довольно! — его голос прозвучал хрипло. — Это Древо заражено. Оно тебя поглотит.

Эльга вытерла пот со лба. Её глаза — холодные, чужие — изучали его.

— Ты не понимаешь, Весир. Это не заражение. Это… диалог. «Голос Топи» — часть Веирии. Как и твоё Пламя.

Зарина засмеялась резко, как удар ножом:

— Диалог? Он Лута сейчас «допрашивает»! А Древо твоё пахнет гнилью.

Лисовик сунул между ними дымящийся пирог, разрезанный на четверти.

— Спорьте потом! Сначала — подкрепитесь. «Пирог единства» с корнем жизни и… техническим маслом, ха! Нашёл в углу.

Пирог светился бледно-бирюзовым светом. Воздух наполнился запахом тёплого хлеба и горечи.

Игнат взял кусок механически. Вкус горький, с металлическим привкусом. Но тепло разлилось по телу, притупив боль в культе. Он смотрел на Эльгу.

«Кто она?»

Вопрос вонзился в сознание острее иглы «золотой крови». Мать пела ту же песню. Ту же. Но Волховы и Драконовы веками враждовали. Их магии — огонь и жизнь — смешивались лишь в легендах о катастрофах. Как песня Волховов могла звучать в опочивальне князя Драконова?

— Эльга, — голос его звучал чужим. — Эту песню… где ты научилась?

Она отломила кусок пирога, избегая его взгляда:

— Её поют все Волховы у Древа Памяти. Она старше кланов.

— Врешь, — тихо сказал Игнат. Золотые шрамы вспыхнули. — Её пела моя мать.

Тишина повисла тяжёлой пеленой. Даже зелёные прожилки на Древе замерли. Зарина замерла с поднесённым ко рту клинком пирога. Лисовик нервно облизнул лапу.

Эльга подняла глаза. В них мелькнуло что-то — страх? Распознавание?

— Твоя мать… Лара Драконова? — она произнесла имя как чужое заклинание.

— Ты знала её? — Игнат шагнул вперёд. Культя горела адским огнём.

— Все знали. Изменница рода. Её казнили за…

— ЗА МОЛЧАНИЕ! — рёв Игната сотряс пещеру. Золотой коготь вырос вдвое, превратившись в сияющий клинок. Он ткнул им в сторону Древа, где зелёные прожилки снова зашевелились. — Ты что-то скрываешь. Как и это Древо. Как «Голос».

Внезапно Эльга вскрикнула, схватившись за голову. Из её носа хлынула струйка крови.

— Не… трожь связи… — она задыхалась. — Он… слышит…

«Слышит!» — шипение в динамиках слилось в хор. Зелёные прожилки на Древе вспыхнули неоновым адом. Из трещин в полу поползла чёрная слизь, формируя знакомые студенистые формы с зелёными глазами.

— Слизевики! В пещере! — Зарина метнула пирог в ближайшую тварь. Бирюзовый свет вспыхнул, слизь зашипела.

Лисовик прыгнул на плечо Игната:

— «Голос» прорвался через корни! Он хочет её! — он ткнул носом в Эльгу, корчившуюся на полу.

Игнат увидел: слизевики ползут не к нему. Не к Зарине. Они тянулись к Эльге, как к магниту. Их щупальца вибрировали, повторяя мотив её песни.

«Кровь… Песня… Ключ…» — булькало в динамиках.

— Нет! — Игнат рванулся вперёд. Золотой клинок рассек воздух, отсекая щупальце у самого большого слизевика. Тварь взвыла, но другие уже облепили Эльгу. Чёрная слизь покрывала её ноги, ползла к груди.

Зарина билась с двумя тварями, её клинок мелькал, отсекая щупальца. Синева на её ноге вспыхнула ядовито-зелёным.— Игнат! Жги их! Всю магию!

Но магия не слушалась. Золотой клинок дрожал в его руке, шрамы горели белым огнём. Он попытался сконцентрироваться — образ матери, её песня…

Флешбек:

Мать держит его руку, ведя через сад усадьбы. На шее — тот же серебряный кулон. «Запомни, Игнат: настоящая сила — не в огне. Она в корнях. В том, что связывает нас с Землёй, даже если мир назовёт тебя изгоем».

Настоящее:

— СВЯЗЬ… — прохрипел Игнат. Он воткнул золотой клинок в пол пещеры, прямо в клубок зелёных прожилок, тянувшихся от Древа. — ВОЗЬМИ БОЛЬ!

Золотой свет рванул из клинка, как живая молния. Он ударил не в слизевиков, а в само Древо!

ГРО-О-ОХ!

Серебристая кора треснула. Зелёные прожилки вспыхнули ослепительно ярко — и начали гаснуть. Слизевики завизжали, отползая от Эльги, их формы расплывались, теряя чёткость.

— Что ты наделал?! — закричала Эльга, освобождаясь от слизи. — Ты убил Древо!

— Нет, — Игнат выдернул клинок. На его месте осталась дымящаяся трещина. Зелёные прожилки вокруг неё почернели, как сожжённые провода. — Я отрезал «Голоса» щупальце. Временно.

Он подошёл к ней, заслоняя от Древа. Золотые шрамы на его груди пульсировали в такт её прерывистому дыханию.

— Теперь скажи: кто ты? И почему моя мать пела песню Волховов?

Эльга посмотрела на него. Впервые в её глазах не было ледяной уверенности. Только боль и… признание.

— Потому что она была…

Грохот сверху перебил её. С потолка посыпались камни. Голос Борислава, старейшины Волховов, прорезал хаос:

— Горюны! Прорвались через западный тоннель! Их ведёт Громада!

Зарина уже была на ногах, клинок в руке. Синева на её ноге ядовито зеленела от ярости.

— Отлично! Надоело ждать. — Она поймала брошенный Лисовиком «пирог единства». — Перекусим на ходу.

Игнат протянул левую руку Эльге. Золотой клинок исчез, оставив лишь мерцание шрамов.

— Ответ подождёт. Сейчас — выживать.

Она взяла его руку. Её пальцы дрожали.

— Западный тоннель ведёт к Чёрному Озеру. Через болота. Если прорвёмся…

— Когда прорвёмся, — поправил Игнат. Он повернулся к выходу, где уже слышался рёв Горюнов и лязг механодоспехов. — «Когти»! На выход!

Лисовик прыгнул ему на плечо, сунув в рот последний кусок пирога:

— Жуй, Ключ! Битва — не прогулка!

Над Древом Памяти, где зелёные прожилки были выжжены, поползли новые. Ядовито-зелёные. Быстрее прежних.

Каменный дождь хлестал со сводов, засыпая зелёные прожилки Древа Памяти. Громада, капитан Горюнов, пробил проход кулаком механодоспеха, его рёв заглушал грохот:

— ВЕСИРА — ЖИВЫМ! ОСТАЛЬНЫХ — В ГРЯЗЬ!

Игнат рванул Эльгу за руку, толкая к узкой расщелине западного тоннеля. Золотые шрамы на его