Как поймать монстра. Круг третий. Книга 2 - Арина Цимеринг

– Одно я знаю точно, – сказала Джемма, – обманывая нас, Самайн способен на вещи, которые трудно представить.

Винсент молчал дольше, чем она ожидала. Она не видела его лица, но чувствовала, как он думает, – наверное, так же, как Винсент чувствовал ее беспокойство.

Наконец он пробормотал:

– Не знаю, Джемма…

– Что?

– У меня нет ощущения, что мы ходим по кругу. Я имею в виду…

Джемма знала, что он имеет в виду.

– Что, если это иллюзия наоборот? – спросил он. – Нам только кажется, что мы ходим по одному и тому же месту, – а на самом деле идем куда-то?

Это предположение Джемме совсем не понравилось.

Можно было смириться с темнотой; можно было смириться с иллюзией, что здесь нет выхода, – и раз за разом проходить мимо него. Но то, о чем говорил Винсент, – это совсем другой уровень неизвестности. Другой уровень угрозы.

У Джеммы по шее побежали мурашки.

Ведь если им только кажется, что они все время сюда возвращаются, а на самом деле они уходят все дальше и дальше…

Куда в таком случае они идут?

* * *

Киаран открыл глаза.

Черные ветки плыли перед ним знакомыми силуэтами, расфокусированными и далекими. Больше ничего не существовало; все остальное исчезло и еще не вернулось из темноты. Вместо мыслей в ушах звенел вакуум.

Звон складывался в какие-то слова, и Киаран был уверен, что рядом кто-то есть – наверное, мистер Махелона, – но сил расслышать его голос пока не хватало. Слова повторялись, и в тонком дребезжании Киаран пытался разобрать хоть что-то…

Что вы говорите? Пожалуйста, помогите мне, я не понимаю…

Звон заволновался, закачался, словно волна, превращаясь в знакомый ритм, образующий слоги и слова.

Марвола’эди’р’Гдау!

Это был не мистер Махелона.

Марвола’эди’р’Гдау!

Призыв звенел и звенел, раскаляясь в ушах, и Киаран задыхался, потому что голова от него горела, а горло пульсировало, не пропуская вдохи. Боль смешивалась с песней – Марвола’эди’р’Гдау! – а потом и с другими звуками, появившимися во Вселенной: хрустом, бульканьем, влажным звуком скольжения.

Узнавание продрало кожу, обхватило позвоночник, заморозило разгоравшиеся импульсы мыслей.

Киаран еще не существовал, но страх ворвался раньше, чем сформировалось сознание. А вместе со страхом пришло оно. Появилось над ним, черное, и бурое, и ледяное, извивающееся нутром, с пастью, в которой что-то шевелилось.

На длинную ужасную секунду Киарану показалось, что оно сейчас увидит его, – но тут кровь со лба горячей струей потекла на ресницы, и мир стал красным. Киаран не мог дышать.

Страх сжирал пугающий мир, оставляя угасающий звон в ушах – Марвола’эди’р’Гдау! Под веками волновались тени – Марвола’эди’р’Гдау! – тысячи теней, из которых вынырнуло лицо мальчика. Его глаза были полны черноты, которая то пропадала, то появлялась снова, словно следуя за ритмом, с которым кровь шумела в ушах Киарана. Мальчик покорно шел вперед, но каждый раз замирал, стоило черноте появиться. Его ждал нож, до которого он так и не дойдет: потому что, когда его глаза станут черными в последний раз, от мальчика больше ничего не останется.

Киаран не помнил, когда вдруг осознал, что уже долгое, долгое время ничего не слышит. Внутри все еще была пустота – очень знакомая, будто он такое уже испытывал. Жизнь медленно и натужно возвращалась в окоченевшие конечности. Вместе с собой она несла боль, горячую и лихорадочную, особенно в груди и горле. Когда жжение стало нестерпимым, Киаран открыл глаза.

Лицо мальчика с черными глазами медленно растворилось среди ветвей.

Вдохи стали получаться глубже, но каждый выдох был болезненным. Хотелось остаться на земле и заплакать, как маленькому, но внутрь пробирался холод. Киаран начал ощущать, как мороз впивается в руки и спину, щиплет мокрое лицо. Нужно было двигаться.

Подняться не получилось. После нескольких попыток Киаран кое-как зацепился за оказавшийся рядом корень и через силу подтянул себя вверх. Чтобы сесть, у него ушла целая вечность. Вокруг дыбился лес, размытый и расфокусированный, а оттого опасный и страшный. Тело не слушалось, будто одеревенело. Суставы не сгибались, руки отказывались двигаться под нужным углом. Ощущение жизни превратилось в мучительную пытку.

Киаран дотронулся до горящего горла и почувствовал, как слезы испуга все-таки собираются где-то под переносицей. Дрожащие пальцы трогали что-то мягкое, рыхлое, а от каждого прикосновения дергало и разрывало. Бездумно опустив голову, он уставился на свою руку. Пальцы были красными.

– Кто… – одними губами беззвучно попросил он, – кто-нибудь…

Но рядом никого не было.

* * *

Они старались использовать свет только по необходимости, если находили резкий спуск, подъем или ответвление, – а в остальное время двигались на ощупь. После долгих часов в темноте Джемма будто обрела чутье: она точно знала, где находится Винсент; зрение ей было не нужно. Его дыхание, его движения, его голос – Джемма могла в любой момент схватить его за руку и не промахнуться.

– Там не только ЭГИС, – сказал Винсент из темноты позади нее, когда Джемма спросила его про состав спасательной группы. – Еще ирландская группа. И я, если честно, не пойму, что хуже. Ты знала, что у них мало людей? Сюда отправилась их директор.

Нашаривая ногой пространство для следующего шага, Джемма выскребла из закоулков памяти сухой голос сквозь потрескивающие телефонные помехи – и фамилию.

– Дудж?

– И ее лучшие агенты. И их всего шесть. Шесть!

Вспомнилось, как Дудж упрекнула Джемму в том, что она мыслит мерками большой страны. Шестеро. Только в оперативной группе ЭГИС было более пятнадцати агентов…

– Из наших к группе прикомандировали Ронни и…

– Ронни? – Джемма дернула головой в сторону, где должен был идти Винсент. – Да черт возьми! А у ЭГИС-то что, не нашлось своего гоэтика?

Да, Ронни Райс – лучший гоэтик в Западном офисе, но еще он ее друг, и Джемму корежило от мысли, что здесь снова оказался человек, которого не должно тут быть.

Чем больше знакомых имен оказывалось в проклятой Глеаде – тем сильнее тревога стискивала грудь.

Хватит.

Хватит пожирать моих друзей.

– Доу будет в восторге… – пробормотала Джемма, на ощупь взбираясь по камням. – Наконец-то… у него появится… кому ссать в уши… про свои лестницы…

Хорошо, что с ней внизу оказался заперт не Доу – иначе через пару тысяч лет космические неопалеонтологи нашли бы здесь два сцепившихся скелета.

– Лестницы?

Вот бы этот недоумок оказался жив. Для начала.

– Потом, – отмахнулась Джемма. В своем рассказе о происходящем вокруг дерьме она вполне осознанно опустила огромную главу истории под названием «Всем миром считали, что Джемма одержима». –