Новые Боги. Пересмешник - Алексей Прилепский

костяшек вцепился руками в руль. Вскоре из темноты подъезда вынырнул Штепсель. Хлопнула дверь. Минуты тянулись в молчании. Ржавое корыто тарахтело работающим на холостых оборотах двигателем. Печка старалась изо всех сил, наполняя теплом дырявый салон, но всё равно не справлялась. Парень ёрзал на заднем сидении и молча потел, меня же продолжало знобить. Слишком многие струны моей пропащей души задела увиденная картина. Призраки прошлого лезли из подсознания, принимая чужие личины, чтобы снова мучить меня...

– Как всё прошло? – не выдержал тот. Для него всё оставалось по-старому: боги, миссии, Система с её Правилами и игроками – какое ему дело до этих сказок, когда пенсии по инвалидности матери едва хватает на жизнь и ото дня в день становится только хуже. Да и что это за жизнь? Шестерить в дворовой банде, занимаясь мелким рекетом и раскидывая по подворотням наркоту? А что станет с мальцом, когда его старшего брата посадят не за одно, так за другое? Не если, а именно что когда...

– Что? – переспросил я во всех смыслах не своим голосом, лелея иррациональную надежду, что парень как-то сумеет выкрутиться, как-то сможет меня убедить.

– С тем фраером... Вы же на хате забились, на Плотике, ты же сам говорил! – поставил он жирную точку под своим приговором.

– Говорил...

– Так чего, он зассал что ли?

– О них позаботятся. Извини... – прошептал я, набрав с мобильного службу спасения. Штепсель что-то ещё говорил, но для меня такого человека больше не существовало. Пошли первые гудки, когда чёртов кухонный нож с таким узким и тонким лезвием оборвал ещё одну жизнь. Тень знал, как и куда бить. Один всхлип – и просьба исполнена. В конце концов, угрозу моей безопасности можно трактовать очень по-разному. До миссии оставались считанные часы, и новая охота, особенно с учётом всех обстоятельств, была бы совсем не ко времени.

– Служба спасения, слушаю вас, – прохрипел контуженый динамик старой звонилки.

– Я слышал крики и, кажется, выстрелы. Губарева 31, квартира 15. Приезжайте скорее, там, в квартире ребёнок... Нет, анонимно!

Телефон полетел в сумку. Я вышел, старательно изображая замешательство, уверенный, что нахожусь в поле зрения уличных камер. И торопливым дёрганым шагом направился прочь, оставив машину открытой. На заднем сидении, марая кровью потрепанную обивку салона, остывал Штепсель, ставший невольным виновником моего душевного раздрая. Газеты напишут, что Костик убил своего дружка, затем в порыве раскаяния совершил необдуманный звонок и, осознав, как сильно подставился, подался в бега. Наступал новый рассвет. Ещё одна маска сходила со сцены.

***

В планах на ночь значился лишь один пункт, оставшийся под вопросом, и я был не в том настроении, чтобы расточать милосердие, сострадание и прочие христианские добродетели. Я шёл убивать. Но я опоздал. Наркоманский притон встретил позднего гостя мёртвой тишиной, непередаваемыми ароматами человеческого грехопадения и картиной торжества порока над разумом, написанной неизвестным художником на холсте из плоти и крови. Если же на минутку абстрагироваться от поэтичных метафор и окунуться в неприглядную прозу жизни, то картина теряла изрядную долю возвышенности.

Ромыч скрючился на полу в луже собственных экскрементов, благоухая, как забытый на солнышке труп. Шприц с «золотой дозой» ещё торчал в размочаленной вене. На лице приятеля застыла мечтательная улыбка человека, уходящего из жизни счастливым. Не имелось нужды щупать пульс или проверять зрачки, чтобы констатировать смерть от передозировки наркотических веществ. Что конкретно пустил по вене бывалый наркоман, зачем-то ввязавшийся в большую игру, пускай выясняют эксперты. Мне же достаточно и того, что единственная нить оказалась почти безнадёжно оборванной. Кем бы ни являлся мой таинственный недруг, к делу он относился более чем серьёзно.

***

Встроенный в интерфейс хронометр показывал одиннадцатый час то ли утра, то ли уже дня, когда наконец-то все хлопоты подготовки остались позади. В полной системной экипировке я занимался тем, что подпирал спиной шершавый ствол дерева, изредка прихлёбывая крепкий парящий кофе из принесённого с собою термоса. Щебетали птицы, легкий ветерок шевелил короткий ёжик волос. «Нулевой слепок» изволил наслаждаться красотой и спокойствием момента.

Впрочем, особой красотой придорожная лесополоса похвастаться не могла. Снег сошёл, обнажив горы пластикового мусора, дерьма и прочих свидетельств эпизодического присутствия человека, а молодая весенняя травка ещё не успела принять эстафету. Но эстетические соображения – последнее, чем я руководствовался при выборе места для ухода. Здесь было тихо и безлюдно, вот что главное. На километры вокруг никаких свидетельств человеческой цивилизации, кроме мусора и звуков пролетающих по трассе машин.

Пальцы скользнули по шершавой коре, нащупав неприметную засечку. Я не испытывал доверия к людям, поэтому ни банковской ячейкой, ни тёмным нутром несгораемого сейфа в арендованных апартаментах пользоваться не стал. Тот самый случай, когда поступить по старинке – не значило поступить плохо.

Что до эксперимента, то огонь сделал своё дело, избавив меня от бездонной сумки и необходимости половину ночи работать лопатой. А документы, деньги, оружие и прочие маленькие, но дорогие моему сердцу несистемные мелочи, неспособные преодолеть барьер между мирами, были уложены в одну из двух оставшихся сумок и заботливо прикопаны в корнях старого клёна. Засечки на стволе – просто перестраховка. Всем известно, что после миссии Система возвращала игроков в то место, откуда взяла, а деревья, к счастью, не умели ходить. Да и к презренному злату, думается мне, равнодушны. По крайней мере, это точно из таких.

Я с притворным сомнением взглянул на раскидистую крону, покрытую пока ещё едва заметными светло-зелёными почками, и вполголоса попросил дерево никуда не уходить до моего возвращения. Дерево промолчало, а я вновь погрузился в мысли. Думать о предстоящем отчего-то не получалось, потому помимо воли думалось о минувшем. Странные они всё же – боги, думал я, разглядывая последнее сообщение в интерфейсе: «... репутация с Теневиром повышена! (Дориан)».

Тот факт, что повышение репутации привязалось именно к Дориану, а не к Костяну, чьё лицо использовалось на тот момент, говорил о многом. По меньшей мере, о том, что действие это, скорее всего, произведено автоматически. А значит, таким образом настроен божественный