Самый опасный человек Японии - Александр Накул

— Но ты наверняка слышал о подобных людях.

— О них слышал каждый, кто читал сказки про лис-оборотней. И этих сказок для меня было достаточно, чтобы решить: от лисьей мудрости одни беды.

— Но у тебя же тоже есть определённая мудрость. Как говорится, «шулер имеет разум в пальцах».

— Меня учили прекрасные учителя в самой престижной школе Японии. Только поэтому я что-то знаю.

— Но никто из твоих одноклассников не способен на то, что делаешь ты.

— Откуда вы знаете? Вдруг они просто скрывают свои способности лучше, чем я?

— Значит, они не так опасны.

— Кстати, среди ребят в нашей параллели были двое, чьи предки носили графский титул. Я вот тоже не могу стать графом. И вы не можете. Может быть, лучше их проверите? Среди графов тоже бывают опасные люди.

— Ты имеешь в виду, что тебе известны изменники из числа высшей аристократии?

— Я имею в виду графа Монте-Кристо.

— Я спрашиваю не из какой-то прихоти, а из соображений государственной безопасности, — устало проговорил заместитель директора. — Те, у кого ты этому учился, тоже могут многое. Нельзя допустить, чтобы такая сила блуждала без присмотра. Нам необходимо их хотя бы проверить.

— Если вам так хочется хоть кого-то проверить, проверьте Луи-Фердинанда Селина.

— А это кто такой? Иностранец? Он живёт в Токио или здесь, в Камакуре?

— Он француз, живёт, насколько я знаю, в Париже. Можете не беспокоиться, этот город сейчас под оккупацией.

— А чем он таким важным занимается? Он тоже каллиграф? Или алхимик? Или некромант?

— Он врач. Специализируется на гигиене и кожно-венерических заболеваниях.

— И он тебя хорошо знает?

— Достаточно хорошо, чтобы присылать открытки.

— А как вы познакомились?

— Понятия не имею, откуда он знает про меня. А я читал про него в журналах и один раз видел во сне.

Заместитель директора поморщился.

— Послушай, Кими-кун, — заговорил он усталым голосом. — Хватит уже забалтывать очевидную ситуацию! Лучшее, что ты можешь сейчас сделать для страны, — это пойти со мной и сразу назвать тех, у кого ты всему этому научился. Ты понимаешь, насколько опасно для страны, что подобные люди блуждают где попало? Ты боишься совершенно напрасно. Загляни в себя и спроси — для кого ты живёшь? Для твоих сомнительных способностей, которые принесли тебе пока одни беды? Или для своей страны? Я знаю, ты честный парень. Загляни в самую глубину своей души — и поступай искренне.

— Ваши слова напомнили мне одну древнюю историю, — ответил Кимитакэ и допил чай, чтобы освежить горло. — Хотя это произошло на территории Азии и все, кто в ней замешан, тоже азиаты, её чаще всего вспоминают европейцы. Получается, ещё две тысячи лет назад они стремились утащить из Азии всё что-нибудь ценное.

В одной из древних стран на западе Азии проповедовал великий мудрец и учитель. Я не буду уточнять, был он человеком или чем-то другим, потому что это до сих пор предмет величайших споров среди людей, которые называют себя его последователями. А лучше сразу перейду к истории.

Однажды вечером этот учитель собрался на праздничный ужин своих ближайших учеников. И по ходу беседы он как бы между прочим упомянул, что недруги уже идут по его следу и очень скоро его схватят и подвергнут жестокой расправе.

Его ученики были люди хоть и искренние, но уж очень простые. И среди них был один ученик, который носил знаковое прозвище Камень. Видимо, он был очень жёсткий и упёртый человек, и к тому же не блиставший учёностью.

Услышав такие новости, Камень, разумеется, возмутился и принялся уверять всех собравшихся, что он никогда не оставит своего любимого учителя, что он с радостью отдаст за него жизнь и не допустит, чтобы враги хотя бы попытались учителю навредить. Сама мысль о том, чтобы учитель пострадал, для него хуже смерти.

А учитель был мудр. Он попросил Камня успокоиться, не пороть горячку и не давать обещания, исполнение которых не от него зависит.

— Вот увидишь, Камень, — сказал учитель, — ещё не закончится эта ночь — и ты трижды от меня отречёшься, несмотря на любые твои обещания.

Камень, само собой, стал в ответ возмущаться ещё сильнее, пока не перешли к еде, потому что непросто одновременно жевать и возмущаться.

Но между тем именно в ту ночь всё и случилось. Недруги схватили учителя и потащили на неправый суд и жестокую казнь. А Камень сперва был так удивлён таким происшествием, что не решился даже попытаться отбить учителя. А потом и вовсе сбежал в ужасе и действительно трижды за ту ночь отрёкся от своего учителя.

Я не могу сказать, насколько эта история достоверна. Всё-таки похожие события происходят по три раза обычно в сказках. Так что я готов согласиться, что те, кто записывал, несколько обработали эту историю, сделали её и проще, и нравоучительней.

Но вот в правдивости её я не сомневаюсь. Слишком уж часто человек говорит о своих идеалах и даже не врёт. А затем поступает прямо наоборот. И потом долго терзается из-за ощущения, что изменил самому себе. А многие люди и вовсе не терзаются, а просто забывают про своё дезертирство или находят ему оправдание, которое, может быть, и бредово, но складно звучит. Всё-таки далеко не каждый настолько твёрд в своих убеждениях, как этот Камень, хотя и он поколебался, и не у всякого были настолько великие учителя. Люди удивительно редко ставят себе что-то в вину.

— Ты считаешь себя таким же непостоянным?

— Я считаю себя таким же, как и все люди. А люди — непостоянны.

Этот поучительный разговор мог бы продолжаться и дальше, но тут где-то в глубинах дома послышался грохот — и в комнате воцарилась невольная тишина.

А потом в проёме, среди стопок книг, показался Юкио. И выглядел он паршиво.

Он шагал, опираясь на зонтик, как на трость. Похоже, он не смог бы без неё передвигаться.

Левой рукой он придерживал бок. Его прекрасное лицо по-прежнему пыталось хранить одухотворённую невозмутимость, но на него легла сумеречная тень страдания.

Подходя к столу, он попытался сесть.

— Это был тот кореец? — спросил Кимитакэ.

— Да.

— Убил его? — спросил уже Курортник.

— Нет, — с трудом произнесли посиневшие тонкие губы. — Но ему будет непросто восстановиться. Очень непросто…