Заговор Красного Волка - Роберт фон Штейн Редик

Нипс рассудительно кивнул:

— Тогда все складывается. Он безумнее пьяной совы.

— Возможно, — сказал Пазел. — Но он кое-что знает — о моей семье, договоре с Мзитрином, и обо всем этом путешествии в Симджу. На этом корабле

есть большие секреты, Нипс.

— Ооооо...

Пазел бросил в него каплю средства для чистки латуни:

— Ундрабаст означает «сломанный палец» на кушали, ты знал это? Я не шучу!

— А Паткендл означает «вонючий смолбой, который мечтает о богатых

девушках». Ты знал это?

Они швыряли оскорбления, жир и тряпки, как никогда счастливые.

Перекладина бешено раскачивалась, но почему-то они больше не боялись. Затем

резкий голос сверху заставил их замереть.

— Это что? Детская площадка? Вы, низкорожденные крысы! Пустая трата

времени и дорогого ма-те-рь-яла!

Это был мистер Свеллоуз, боцман: из всех офицеров, кроме Ускинса, Пазел

больше всего не любил именно его. Налитые кровью глаза уставились на них

сверху вниз: ходили слухи, что он сильно пил. Он, хитро ухмыляясь, утверждал, что обладает особыми знаниями о мыслях и намерениях капитана Роуза, но

116

-

117-

раскрывал очень мало. Он был на службе у Роуза двадцать лет.

— Поднимите этих двоих сюда! — рявкнул он вахтенному на корме. —

Паткендл! Смой эту грязь со своих рук! Капитан хочет тебя видеть.

Нипс бросил на Пазела обеспокоенный взгляд. Перекладина пошла вверх.

Мгновение спустя они уже перелезали через поручни.

— Капитан Роуз хочет меня видеть? — встревоженно спросил Пазел. — Зачем, мистер Свеллоуз?

— Рыжий Зверь.

— Сэр?

Свеллоуз посмотрел на него с коварным наслаждением. Он наклонился ближе

и сделал когтистое движение в воздухе:

— Рыжий Зверь! Вот как мы его называем! Просто надейся, что ты не его

добыча, хе-хе-хе!

— Теперь вы можете войти, — сказал Роуз, вытирая перо о промокашку.

Но это была, как он и предполагал, не Имперская почтовая стража. Это был

Ускинс, и его рука сжимала руку Пазела Паткендла, который выглядел так, как

будто его только что грубо встряхнули.

— Прошу прощения, капитан, — сказал первый помощник. — Пробило шесть

склянок: я докладываю, как было приказано. И я обнаружил этого особенно

беспокойного мальчика, ждущего в коридоре.

— Приведите его сюда. Закройте дверь.

Ускинс втолкнул Пазела в дневную каюту Роуза, большую и элегантную

комнату под квартердеком, где капитан не только занимался бумагами, но также

принимал ванну, брился и обедал с приглашенными фаворитами, ставя серебряный

сервиз, такой же старый, как и сам корабль. Первый помощник закрыл дверь и с

ненужной жестокостью протащил Пазела через комнату.

— Чтобы я не забыл, сэр: добрый ветеринар, Брат Болуту, — голос Ускинса

сочился насмешкой, — обратился ко мне сегодня утром. «Мистер Ускинс, — сказал

он, — у меня есть письмо для капитана относительно некоторых особых качеств

крыс на этом корабле. Я также хотел бы сообщить об этом и вам». Затем он начал

болтать о «дисциплинированном поведении» крыс, если вы поверите этому, сэр.

— Не, не поверю, — сказал Роуз. — Но я должен прочитать его письмо.

— Оппо, капитан. Стойте прямо, смолбой! Вы находитесь в присутствии

командира! Сэр, могу ли я поздравить вас с приемом у нашего императора?

— Вы не можете делать ничего, что отвлекло бы вас от отчета о сегодняшнем

дне, — сказал Роуз. — Что касается этого смолбоя, он здесь по моему приказу.

— Очень любезно с вашей стороны, сэр: он чудовищно проявил себя в этом

деле. Но даже смолбой заслуживает того, чтобы услышать причину своей гибели.

Разве это не так?

— Начинайте ваш чертов доклад!

Ускинс склонил голову, как школьник, готовящийся к чтению. Его рассказ

117

-

118-

был, мягко говоря, творческим. Он рассказал капитану, как авгронги внезапно

взбесились; как длинноухий ворвался на корабль, утащив с собой двадцать человек; и как ему, Ускинсу, удалось предотвратить катастрофу благодаря его знанию языка

авгронгов.

— Или, скорее, пародии на язык, — добавил он. — У этих тварей нет

настоящей речи, какой мы ее знаем. Они лишь немного поднялись над животными.

Роуз откинулся на спинку стула. Одна рука задумчиво погладила бороду.

— Тупые твари, да? — сказал он.

— Я гарантирую это, капитан. Это огромные чешуйчатые обезьяны, у которых

мало что есть в жизни, кроме еды, работы и боли.

— И что же вы использовали?

— Боль, сэр. Я дал им понять, что их будут медленно убивать, если они не

смогут вести себя так, как подобает цивилизованным людям. Я почти подчинил их, когда этот бесполезный мальчишка сошел с ума и бросился на ближайшего.

Я