Основы человечности. Работа над ошибками - Екатерина Владимировна Шашкова

— Я не последствие, я — человек, — буркнула Ксюша.

— Да я не про тебя. Скорее, про психозы её бесконечные. Надя всегда была истеричной. Ну да ладно, было в кого. Вы правильно сказали, я тоже не святая. Но она после того, как родила, совсем с катушек съехала. Рядом с ней невозможно находиться стало, на любое слово взрывалась. Жаловалась там… — Ольга Степановна снова указала на дневник, — что ребёнок капризничает. А как ей не капризничать, когда мать вечно на нервах, дёргается от всего, как припадочная? Вы вот сказали, что она не сумасшедшая. А кто она тогда?

— Ментальные заклинания могли повлиять на психическую устойчивость или вызвать когнитивные нарушения, — задумчиво пробормотал Людвиг, подтягивая фотографии поближе к себе. Ну да, он же их так и не видел!

— Ещё раз и по-русски?

— Любые воздействия на мозг не проходят бесследно. В самом лёгком случае ощущения будут как от алкоголя: сначала небольшая эйфория, потом отходняк, похожий на похмелье. Но чем глубже воздействие, тем тяжелее последствия. Даже если всё сделано идеально и человек не замечает никаких изменений — это только видимость. Магия в любом случае ударит по психике или по организму. Думаете, легко осознать, что из твоей головы выпал фрагмент жизни? Это не просто «забыл, куда телефон положил».

— На телефон хотя бы позвонить можно, — вставила Ксюша.

— Да. А это… Как бы объяснить… Что-то похожее бывает, когда прямо во время разговора какое-то слово вылетает из головы. Вот только что было на месте — и уже нет. И, казалось бы, объясни другими словами, а то и вовсе пропусти, тебя и так поймут. Но нет, ты потом весь день ходишь и пытаешься найти нужный термин, и огрызаешься на всех, кто сбивает тебя с мысли. А слово в итоге какое-нибудь простейшее, как «колбаса». Представили? А ведь Надя потеряла кое-что поважнее колбасы.

Ольга Степановна кивнула и натянуто улыбнулась

— Я действительно думала, что она свихнулась. А как ещё я должна была реагировать? Она вела себя ненормально, стала совершенно неуправляемой. В какой-то момент это начало бросаться в глаза даже посторонним.

— А мнение посторонних — это важно, — поддела Ксюша.

— Не язви. Поживёшь с моё — поймёшь, что действительно важно. Мы же всё-таки в социуме живём. Я за неё беспокоилась, между прочим, следить старалась, из виду не выпускать. Но как тут не выпускать, когда на работу ходить надо? Вот и прошляпила момент. — Ольга Степановна развела руками. — А когда нашла дневник… Я же не сразу его нашла, а спустя пару лет, когда взялась её вещи перебирать. И читать начала не сразу, не решалась просто. А когда решилась… Сложно описать. Я читала и думала: «Какой кошмар! Моя дочь — психопатка!» И я надеялась… Я мечтала, чтобы её поведению и провалам в памяти нашлось какое-то другое объяснение. Пусть это будет секта, Кашпировский, инопланетяне, чей-то розыгрыш… пусть это будет магия. Что угодно, лишь бы не сумасшествие. Ну и не наркотики, конечно.

— Вот вы сейчас серьёзно наркотики в один ряд с сумасшествием поставили? — удивился Тимур.

— А в чём разница?

— Ну… Человек же не виноват, если у него проблемы с головой. Он не может это контролировать. А наркотики — это вроде как сознательный выбор. По крайней мере, первая доза… — Не то чтобы Тимур так уж много знал о наркотиках. Впрочем, о сумасшедших он знал не больше, но всё равно считал, что это вещи совершенно разного порядка.

— Сознательный, бессознательный… Ерунда это всё! Со стороны выглядит одинаково, проблемы у родни тоже одинаковые. У нас и психи, и наркоманы, и алкоголики — отбросы общества, да и клеймо сразу ставят на всю семью. Вы просто не видели, а я несколько лет с алкоголиком прожила, и хорошо, что этот придурок только бухлом ограничился, ни на что более тяжёлое не перешёл. А ведь мог, друзья-то у него всякие были. Так что у Надьки в этом плане наследственность крайне паршивая. Я за ней, конечно, следила, как могла, но разве за этими дурными детьми уследишь… Стоит отвернуться, а у них уже мальчики, магия, двойки в дневнике и сигареты в кармане.

В чём-то она, несомненно, была права, но Тимуру всё равно хотелось спорить. А ещё громко объявить, что Ксюша не такая. Что Надя не виновата. Что за детьми не надо следить, детей надо любить. И доверять им, чтобы они доверяли тебе в ответ и не скрывали проблемы, с которыми не могут справиться самостоятельно.

Но на это неминуемо последовал бы ответ в духе «Вот своих заведёшь — тогда и поговорим», поэтому Тимур всё же промолчал.

— То есть вы действительно рассматривали магию как реальный вариант? — поинтересовался Людвиг. — И поэтому не слишком удивились нашим рассказам?

— Я удивилась. Конечно, удивилась, потому что это был, наверное, самый маловероятный вариант из всех. Какое-то время я даже надеялась, что вы всё-таки сектанты или гипнотизёры. Но в итоге просто сказала себе: «Окей, Оля, смирись с тем, что дело в магии. Ты в неё никогда не верила, но сейчас придётся». Хотя, конечно, лучше бы секта. На неё хоть заявление в полицию подать можно, а с вами что делать — вообще не представляю.

— Понять и простить?

— Смеёшься, да? Думаешь, так легко это всё принять?

— Думаю, что вы отлично справляетесь, — улыбнулся Людвиг.

— Вот ты подлиза! И… — Ольга Степановна ненадолго задумалась, изучая оборотня. — Получается, ты действительно брат Ксюши?

— Получается, что да.

— И что ты планируешь делать с этим фактом?

— Я предпочитаю этому факту радоваться — всегда хотел младшего брата или сестрёнку. А как быть с остальной информацией… Не знаю пока. Вот вы бы что сделали?

— Убила бы этого вашего В., — спокойно ответила Ольга Степановна. Слишком спокойно, чтобы фразу можно было воспринять как шутку или абстрактную фантазию. Чувствовалось, что Ксюшина бабушка неоднократно эту мысль обдумала и давным-давно пришла ко вполне конкретному выводу. — Адресочек не подкинете?

Тимур сразу принялся вспоминать, не мелькала ли в разговоре фамилия