Последняя Осень: Возвращение - Сергей Савельев

тому богу ты взываешь о помощи –он тебя оставил. Эх, если бы ты знал, с кем связался – прошелестел ему командир пикинеров – его улыбка, оттененная побагровевшими шрамами, стала просто демонической… Но, будь по-твоему – он хлопнул Амальфи по плечу, тот задержал дыхание, ожидая своей участи - Он заметит тебя. Но будет слишком поздно.

Хелдор поволок искалеченного за ворот кольчуги к клетке, а наблюдавшие за боем испуганно подались в стороны. Амальфи начал отмахиваться руками, не прекращая ныть, но командир пикинеров отвесил ему звонкую затрещину, оглушив.

- За все надо отвечать, Амальфи. У тебя будет время подумать. Веревки! Подать мне веревки! Ремни, что угодно, ну? Давайте же сюда! – Получив требуемое, Хелдор распял противника, привязав его руки к клетке – так сильно, что уже очень скоро они начали синеть. Затем от прихватил его за шею кожаным ремнем, зафиксировав его голову так, чтобы он не мог ни пошевелить ей, ни закричать – живительного воздуха хватало лишь на то, чтобы натужно сипеть. Ноги, едва касаясь носками земли, беспомощно болтались.

- Возвращайтесь столицу. Скажите, что произошло. – наказал Хелдор, неотрывно глядя на содеянное собой - Сообщите королю, что я был готов дать ему ответ за мои действия. Неважно – он ли подослал вас, или все решила устроить эта падаль – он показал на распятого. Но так дела не решаются. Собирайтесь в путь, заберите раненых – и уходите. О павших мы позаботимся.

Ближе к полудню столичных воинов и след простыл. Они взяли лишь часть лошадей, погрузив на них раненых. Одна лошадь досталась Альде и она понуро последовала за эскортом. В последний раз она обернулась, но никто даже на нее не глянул – кроме девушки, которую называли Флерой. Рыжеволосая воительница смотрела на нее так свирепо, что, казалось, она сейчас стащит ее с лошади и будет долго бить кулаками.

… Долго с эскортом она не пробыла – в ночи она, оседлав лошадь и прихватив с собой, помимо личных вещей, небольшой масляный фонарь, бросилась в обратный путь. Часовые уже крепко спали, даже не заметив ее бегства.

К утру она была на месте побоища. К ее ужасу – дружинники, не осмеливаясь ослушаться Хелдора, так и оставили Амальфи на месте, но ужасней было то, что он еще дышал…

Кровь застыла на его лице гротескной маской, ноги бессильно висели, едва касаясь земли носками. Альда подошла к распятому, тот поднял голову, услышав шум.

-Зачем ты все это устроил...Мы могли бы просто уехать отсюда.

-Король... Требовал... Чтобы... Он узнал, что тебя нет на месте, и ему нужны были... виноватые…. Помоги… Не могу дышать…

Альда, взяв кинжал, что так и был у него на поясе, перерезала ремень на горле.

-Ыкх… Спасибо. Перед смертью не надышишься, как говорят, но… они не были – Амальфи шумно вдохнул воздух – при смерти.

Альда посмотрела на руки Амальфи - те уже скорее были черно-лиловыми, а даже не синими.

- Будь ты с Хелдором пообходительней, все было бы иначе. – слишком уж строго сказала Альда.

- Ничего бы не было. Я... такой, какой я есть. А теперь... А теперь раскаиваться поздно. Хелдор прав... Во всем прав. Если бы во мне было хоть немного мужества, я погиб бы, как воин, на ристалище… Альда? – Посмотрел он на нее измученными глазами.

- Что? - она провела ладонью по его окровавленной щеке.

- Прежде чем ты уйдешь... Не оставляй меня здесь...

- Я... я смогу. Ты… Да, ты вынудил меня пойти на это, но будь и я сама благоразумнее– она перехватила Кинжал Амальфи.

- Последнее... Желание....

- Да?

- Я вел себя как... Как зарвавшийся сноб... но... я просто пытался добиться тебя все это время. Не твоего приданого, как сказал Хелдор. Тебя… Хотя бы один раз... Поцелуй меня.

Альда прикрыла глаза, по ее щекам прокатились две слезинки. Она поцеловала Амальфи в разбитые губы, и резко отпрянула от него. Пока он не успел хоть что-то сказать, он воткнула кинжал ему в подбородок... Он не успел почувствовать что-то, кроме ее поцелуя, который на мгновение заставил его забыть о своих ранах.

Альда в нерешительности оставила кинжал в нем, отступив назад.... Нет, так нельзя...

...Ее руки продрогли от холода, снег забился под платье, но, в конце концов, копая где найденным обломком копья, где ногтями, она смогла вырыть неглубокую могилу – снег успел за день подтаять, земля стала тяжелой и сырой. Окровавленными пальцами она из последних подхватила камень, которым обкладывали кострища, и поставила его на манер надгробия. Она вытерла руки о платье, и оно теперь оно все было в крови и грязи.

Погода была настолько ясной, что с небольшого взгорья, куда она продралась сквозь сугробы, можно было увидеть громаду Столицы. Ее бы не замедлял пеший эскорт, и она завтра к вечеру, быть может, была бы уже в предместьях.

Она долго всматривалась вдаль, словно пытаясь высмотреть очертания замка на возвышенности, где она родилась и выросла. После этого она, выйдя на дорогу и запрыгнув на лошадь, двинулась в противоположную сторону.

Глава 7

Глава 7

К тому времени, как несколько поредевший эскорт из столицы отправился восвояси, дружинники тоже были готовы выдвигаться. Помимо того, что они, как и обещали, сложили костры для нескольких погибших, они принялись обыскивать лагерь – и действительно, проигравшая партия оставила немало полезного и съедобного.

Каждый пытался игнорировать тихие стоны Амальфи, особенно тяжело приходилось тяжко его собратьям по новой вере – та говорила им, что к врагам нужно испытывать сострадание, но… Хелдора ослушаться никто не решался. Дружинники переглядывались в недоумении друг с другом, не решаясь обсудить, что произошло во время поединка – и речь шла не о расправе, а о том, что каждый из них чувствовал в тот момент.

Хелдора теперь не только уважали – побаивались. Как только они доберутся до столицы, все произошедшее шепотом – у костров ли, в дозоре, за кружкой пива – будет рассказано всем. Затем обрастет небылицами, сплетаясь воедино с теми, что и без того было известно всем и каждому…

Командир пикинеров, впрочем, был сам не свой, едва он совершил справедливое, как он полагал, правосудие. Когда отряд тронулся в путь, Хелдор ехал впереди отряда, но вооружен он был только мехом с вином, и теперь то и дело к нему прикладывался. Он бесцельно смотрел вдаль, на пустующую