Знаток: Узы Пекла - Герман Михайлович Шендеров

– А конверт, конверт есть?

– Где-то остался… А вот он!

Демьян схватил конверт, только глянул на него и тут же заорал на зоотехника:

– Ты совсем на голову ляснутый, шо ль? Ты на обратный адрес смотрел хоть?

– А шо там?

– Какое, мля, НИИ Минское? Адрес отправителя – Задорье Старое. Нема такого адреса в СССР, сгорело оно, дотла! Немцы все выжгли. Так и зовется – Вогнище, Пожарище. Обратный адрес – амбар сгоревший, дурань! Табе из могилы письмо послали!

Жигалов подобрал конверт и, похолодев, убедился, что Климов прав. Адресом отправителя значилось буквально – Вогнище.

– Из могилы? – переспросил Полищук.

– Оттудова, прямиком с того свету! Зараз бы кончил себя с ружейки и прямиком туды отправился, в Пекло. В Пекле знаешь кто вечно терзается? Самогубцы, детоубийцы и порчуны да ведьмы, кто грехи не сбросил; вот ты бы там в котле по суседству и очутился. Считай, с покойницей ты пообщался, дурак! – Демьян в сердцах хрястнул кулаком по столу. – Акулина Михайловна Чернявская – гэта наставница моя, по-другому ее бабкой Купавой яшчэ звали. Она померла уж лет двадцать тому!

Максимка, знавший, кто такая Купава, чертыхнулся, не сдержавшись. Сжал крепче цевье ружья, уставился за окна, где ночь уже отступала, сменяясь холодным утренним блеском на горизонте. А загон почти догорел, дотлевал красными углями в темноте у леса.

– Я бы подумал, что розыгрыш какой-то… – пробормотал Жигалов – в его голове не укладывалось происходящее. – Если б сам тех тварей не видел.

– О, ты яшчэ многого не ведаешь, майор! Ну-ка, Полищук, сказывай дальше.

– Ну а дальше чаго… Матерьял хорош оказался. Я работникам раздал, они телок оплодотворили искусственно. Сам в корову по самое плечо… Так коровки все разом похорошели, оправились да столько молока давать стали, что к нам народ валом пошел на работу, предприятие поднялось. Тут и я за работу взялся, дай, думаю, принесу пользу Советскому Союзу на старости лет. Иванец вон помогал, но он не знает ничего: я ему перевод с повышением обещал, вот и обманывал он вас. – Полищук всхлипнул, опустив голову долу. – Так вот, мы участок за год в порядок привели, а телки телят нарожали уйму. Многие, правда, странные уродились, без шерсти, некоторые калечные, но здоровые все что рекордсмены. Я спрашивал, мол, откуль материал такой, а она не отвечает. Ну я-то знаю, оно так часто бывает – материал по всему Союзу распределяют, а быка того уж лет десять как в живых нет. Мне Чернявская опосля в другом письме написала, мол, надобно их далеко держать, в отдельном закрытом хлеву, а то у них аллергия на солнце поначалу. Я их и сховал подале, по ее указаниям… Там усе написано, вы почитайте.

– Все прочитаем, уж не переживай, – Жигалов собрал все письма, сунул в карман, – а ты пиши давай вкратце все, что сказал! Роспись не забудь в конце. Так, товарищи, а вы со мной пойдете – мне надо до клуба его отвести и наряд вызвать с райцентра. Так и быть, на ваше мракобесие пока глаза прикрою… – Он сосредоточенно помассировал виски пальцами. – Если полезными окажетесь.

– Слышь, майор, а ты мине подозревал в чем? – поинтересовался зна́ток.

Жигалов усмехнулся и сразу же сонно зевнул: в такт ему зевнули все остальные, даже Полищук.

– Да я и подозреваю – в агитации и деятельности контрреволюционной. Но вижу, что куда сложнее все. Ничего, разберемся. Пойдем. Написал? – спросил он у зоотехника. Тот кивнул, показал листочек с каракулями – объяснительная. – Для начала сойдет. Завтра еще писать будешь. Встал-пошел!

Полищук неохотно зашаркал к выходу в одном ботинке. Дверь так и оставили выбитой; вот работники утром удивятся, когда увидят спаленный дотла хлев и сломанный замок на двери кабинета директора. Жигалов уже выстраивал в голове цепочку планов по завтрашним действиям: все, лишь бы не думать о бескожих уродцах, сгоревших после взрыва.

К клубу шли поначалу молча, по дороге вдоль поля. Полищук смотрел под ноги и что-то бурчал, будто молитвы читал под нос. Максимка, зевая без остановки от усталости, так и нес ружье, которое Жигалов решил забрать в качестве улики. Демьян спросил у майора:

– Слышь, гэпэу, а чаго с нами таперь буде?

– Еще раз меня так назовешь – зубы будешь с земли собирать, понял?

– Зразумел, уяснил, – серьезно ответил зна́ток. – Ну дык чаго таки, ты на вопрос не ответил.

– Не знаю, думать надо… – признался майор. – Я в вашей херне еще лет десять разбираться буду.

– Да усе просто, могу табе зараз на пальцах пояснить.

– Ну так поясняй.

– Да тут и Максимка смогет. Вот у него вопрошай, усе скажет. А где не скажет – я подскажу.

– Кто это были такие? – робко спросил Жигалов у мальчика, чувствуя себя глупо и несуразно, но не в силах преодолеть внезапно возникшую веру – как в детстве, когда его бабка в церковь водила и заставляла молитвы читать у иконостаса.

– Телки-то? – Максимка, снова зевнув, едва не споткнулся о повисший с плеча приклад ружья; Жигалов от греха подальше отобрал у него вертикалку.

– Они, кто ж еще? Ну, говори, Максимка, – мягко проговорил Жигалов; сбоку на них покосился зоотехник, которому тоже было интересно узнать, что же за диво такое обитало у него в третьем загоне.

– Давай, кажи, як думаешь, Максимка, – подбодрил Демьян.

– Думаю, чертячьи то детки были…

– Кто-о-о?! – со скепсисом было протянул майор, но как-то неуверенно, отчего прозвучало, скорее, жалобно.

– Ну, отпрыски, сынки чертей от коров, – пояснил Максимка, как маленькому. – Чернявская ж на том свете, в Пекле, значится, да? Стал быть, у ней там черти есть, с которыми она это… братуется, значит, як ведьма. Вот она ему, – мальчик кивнул на зоотехника, – семя черта и отправила, шоб он коров оплодотворил. Так что телята те – полубесята вродь как. Верно я говорю, дядька?

– Эх, брат, не разочаровываешь ты мине! – довольный зна́ток потрепал его по загривку. – Я ж говорю – сметливый хлопчик!

– Какие черти, какие ведьмы? – возмутился Жигалов. – Я-то думал, вы мне про американцев расскажете, которые тут эксперимент проводят! Или про инопланетян, или, я не знаю уж… Но черти? Вашу мать, а! Какие, нахрен, черти?!

– Ну ты ж сам все видал, майор, – ласково сказал ему Демьян. – Иль ты собственным вочам не веришь? Ты ж не идьет, шоб про матерьялизьм опосля такого казать?

– Значит, мне та аспирантка не бычье семя присылала? Гэта я, выходит, вредитель, да? – тихо спросил Полищук,