Знаток: Узы Пекла - Герман Михайлович Шендеров

там фрезерный или еще чего, вот парню пальцы-то и намотало. Не того уровня рыба, чтоб за ней целый майор КГБ бегал. Расхищением народного имущества попахивает или контрафактом, а вот государственной безопасностью вряд ли. Он отправился обратно по той же дороге, вдоль поля и лесополосы, когда услышал раздававшиеся с опушки леса знакомые голоса. Мгновенно оценив ситуацию, майор пригнулся, шмыгнул в заросли пшеницы на другой стороне дороги. Прислушался:

– Дядька, а як же ж этот зачин читать, коли его двое мудрецов составили?

– Дык он вдвоем и читается, половину один, половину второй. Так цельный заговор выходит, а иначе никак – его тольки двое могут сотворить. Гэта ж почти молитва, считай. Ее валаамские иноки составили, Сергий и Герман: то грецкие священники были, рукописи писали всякие; пришли они, значит, в Великий Новгород в десятом веке и давай чудеса творить, Валаамскую обитель основали. А их словы над нечистью силу имеют, якая не у каждого святого найдется. Поэтому ты начало заговора учи, а уж конец я и сам помню…

Голоса удалялись. Жигалов выглянул из пшеницы: выйдя из лесу, по дороге к зоотехническому участку шагали два силуэта, Климова и его подручного, Губаревича. «Раз эти двое тут – то повязаны они как-то с Полищуком», – смекнул Жигалов.

Короткими перебежками, стараясь сильно не отставать, он переместился по пшеничному полю ближе к скотоферме; благо рядом еще и агроферма стоит, так что пшеницы тут хватало. Приблизившись к краю поля, он пожалел, что не взял с собой бинокля. Однако и отсюда можно было разглядеть, что знахарь с учеником вошли в здание администрации, как и сам майор незадолго до того. Вскоре они вновь появились на пороге, поговорили с работником (насколько мог разглядеть Жигалов – с Иванцом) и вошли в тот же загон, куда зам отводил майора.

«Значит, ищут чего-то, как и я. Либо дела у них тут свои антисоветские. При чем тут культ религиозный – бес их разбери, но проследить надобно».

Выйдя из коровника, Климов и Губаревич отправились обратно, но теперь уже не через лес, а просто по дороге. Майор чувствовал себя довольно глупо – ему приходилось в состоянии полуприседа бежать через пшеницу, останавливаться, выглядывать аккуратно на дорогу, чтобы его не заметили. Пришли эти двое в итоге к себе домой. Чутье говорило Жигалову: продолжай слежку, не прекращай! Здесь и сейчас можно столько информации собрать, что на любом допросе ткни в морду – и расколется Климов как миленький. Поэтому майор быстро сбегал до клуба, взять плохонький бинокль из стола Макар Саныча, и уже на выходе, взявшись за ручку двери, услышал, как разговаривают на пороге Климов и Гринюк:

– Откуда знаете, что тюльпаны люблю? Вам Максимка доложил?

– Дык… гэт самое… я же спец по травам, по цветам. Знаю, якие цветы женщины любят!..

Жигалов отпустил ручку, прислушался внимательнее. Вот те на, вот удача! Не спугнуть бы их…

– Если б знали, так бы одеколоном не поливались. Як сдурели вы, ей-богу! Фу, Демьян Григорьевич, от вас же так вкусно всегда травками пахнет, куда так духариться? – это говорила дура-учительница.

– Да мне, честно казать, самому не падабается, – отвечал знахарь.

– Ну вот на будущее вам – если еще на свидание позовете, то так не делайте. Ну что, куда идем?

«Эх, разочаровали вы меня, Анна Демидовна», – подумал Жигалов. Подождав пару минут, майор выглянул в окно. Двое шли на окраину поля, знахарь придерживал девушку за локоть. Да уж, там к ним, к сожалению, никак не подкрасться, придется смотреть издалека. Хоть бинокль есть, и то хлеб.

Отойдя на другую сторону поля, Жигалов присел на пенек, настроил бинокль председателя и уставился на парочку. Те сначала сидели и просто разговаривали. Выпили вина, Климов сунул учительнице какую-то коробочку с блестящей безделушкой, а Гринюк аж запрыгала от радости, дура. Потом начали целоваться. Тут Жигалов горько сплюнул, убрал бинокль и задымил кубинской сигаретой, хотя курить почти бросил. Вот как, да? Ничего у тебя с ним нет, Гринюк Анна Демидовна, тридцать седьмого года рождения? Вот на втором допросе и расскажешь… Все расскажешь…

Эти двое еще долго там в сене обжимались, пили вино и разговаривали, а как начало темнеть – пошли по домам. Жигалов решил продолжить слежку за знахарем – уж вряд ли училка сегодня еще чего отчебучит. Климов зашел к себе в хату, и здесь чутье не подвело – спустя какие-то полчаса они с Губаревичем вышли на улицу. Климов переоделся, сменил праздничную одежку на сапоги и свою обычную куртку с множеством карманов. И он снова опирался на палку, притворяясь стариком. «На дело пошли? Ну вот здесь я вас и подловлю, с поличным!» – Жигалов погладил кобуру с пистолетом, висящую на поясе. Майора захватил азарт ищейки, не хотелось ни спать, ни есть, только раскрыть наконец странное дело. А раскрытие, судя по всему, маячило уже не за горами. В темноте следить за парочкой оказалось сложнее; благо слух у Жигалова был хороший, и он слышал, как мальчик со знахарем перешептывались. Затем они нырнули в заросли пшеницы. Жигалов понял, куда они направляются – в большой загон у леса, на который он и сам сегодня обратил внимание. Поэтому просто пробрался следом по полю, выйдя в паре десятков метров, и увидел уже, как Климов вскрывает амбарный замок на воротах. «Не бережешь ты себя, знахарь: вот и еще одно дельце, за которое тебя можно на пару лет на зону засандалить», – майор уже едва ли не потирал руки в предвкушении.

Чуть только эти двое, знахарь с учеником, вошли внутрь, он выпрямился и уже собрался идти следом – брать с поличным, – как вдруг из кустов в лесополосе появилась еще какая-то фигура. Жигалов застыл, положив руку на кобуру; не обращая на него внимания, новый участник действия проследовал к сараю, слегка пошатываясь при ходьбе. Он, судя по всему, тоже выжидал появления Климова и Губаревича. В единственной руке человек держал ружье.

«Ба! Так это ж Полищук! А он чего тут забыл посреди ночи? Да еще с ружьем?»

История становилась все более загадочной. Встав в раскрытых воротах, Полищук вскинул оружие и что-то крикнул: Жигалов с трудом мог расслышать со своей позиции лишь обрывки фраз – всякий бред про бычью породу, которая на солнечном свете горит. Затем Полищук внезапно пальнул из ружья; тут уж майор вздрогнул, но, судя по продолжившейся беседе, никого не убили. Зоотехник попятился назад, бросил ружье и резво закрыл ворота тем самым куском арматуры, которым Климов