Эйнемида IV. Солнце нового мира. - Антон Чигинёв

а между ними ‒ маленький голубо-жёлтый отряд всадников. Чёрно-красное воинство неторопливо развернулось и, ускоряя шаг, двинулось вперёд. Ветер с готовностью принёс боевые кличи слуг Смеющегося и слитный стук их оружия о медные бляхи на груди. Хилон понял, настало время умирать.

Он не вдруг понял, что означает движение, зародившееся позади отступающих гилифиян, а когда понял, не поверил своим глазам. Целое войско появилось из-за покрытых зеленью холмов и в походном строю двигалось сквозь расстроенные порядки союзников.

‒ Боги, ‒ изумлённо выдохнул хилонов заместитель Дефеоб. ‒ Это же урвософорцы… Но что они тут забыли?

‒ Боюсь даже думать, ‒ сказал Хилон, не отрывая взгляд от неторопливо приближающихся метониссцев. Чёрные доспехи, чёрные одежды, чёрные шлемы и щиты ‒ казалось, в битве собрался принять участие сам первозданный мрак. Дав знак своим оставаться на месте, Хилон направил коня к урвософорцам и поравнялся с мерно шагающим отрядом, пристально вглядываясь в ряды одинаковых глухих шлемов.

‒ Здравствуй, Хилон, ‒ не останавливаясь сказал ближайший гоплит. Голос показался знакомым.

‒ Советник Архел!

‒ Ты ведь просил помощи, ‒ урвософорец гулко усмехнулся из-под шлема. ‒ Поблагодари того, из-за кого её получил.

Другой воин откинул чёрный шлем на затылок, и Хилон увидел безбородое юное лицо с едва подёрнувшейся первым пушком губой.

‒ Агесиполид! ‒ воскликнул он.

‒ Наш совет ещё раз обдумал твои слова, ‒ урвософорец белозубо усмехнулся, словно опровергая все разговоры о суровой мрачности их народа. ‒ Они всё-таки решили, что ты прав. Чрезмерная власть одного над всеми противоречит гармонии.

‒ Вот как. А Архел сказал благодарить тебя.

‒ Я разве что дал пару советов, ‒ Агесиполид скромно склонил голову, но его глаза при этом весело сверкнули. ‒ Всё, мой друг. Болтать некогда, сперва надо победить!

Махнув вооружённой копьём рукой, молодой урвософорец опустил шлем на лицо и прошёл мимо. Хилон ошеломлённо проводил его взглядом.

Чёрное войско неторопливо вышло на свободное пространство перед хоросфорами, а те спокойно ждали, пока противник выстроится. Беззвучный приказ, и урвософорцы, как один человек, развернулись лицом к врагу. Бесконечные мгновения ожидания, словно на стадионе, взмах невидимого судейского жезла, и лучшие воины Эйнемиды двинулись друг навстречу другу. Казалось, даже солнце поднялось повыше, чтобы не упустить ни мгновения этого небывалого состязания.

Они сошлись, и время словно остановилось. Урвософорская фаланга двигалась бесшумно, как единый механизм, длинные копья двигались, будто спицы в ткацком станке. Хоросфоры налетали на чёрный строй будто бы вразброд, но в хаосе их передвижений проглядывался чёткий, сложный рисунок, где ни одно действие не было лишним. Это походило на удивительный, завораживающий танец, священнодействие во славу бранелюбивого Хороса. Иные даже прекращали сражаться, бок о бок с недавними врагами наблюдая за битвой живых легенд.

Всё окончательно смешалось. Хилон отчаянно пытался сообразить, как изменился расклад сил и что следует предпринять теперь, но были те, кто размышлял быстрее и был куда более скор на выводы. В тот самый миг, когда урвософорский советник Архел пронзил сердце архонта Тоила и сам пал под его огромным топором, бело-красные войска архенцев ударили в тыл Эрептолему.

***

‒ Такие вот дела, юноши. Иногда на поле боя события разворачиваются так, что предсказать их не всякому оракулу под силу. Хороший полководец это знает и всегда сохраняет голову ясной.

Заложив руки за спину, Исократ изучал поле битвы, а юные Лиск и Полиб внимали его размышлениям, тревожно поглядывая в сторону сражающихся. Пользуясь учинённым «чёрными» замешательством и изменой архенцев, Анексилай вошёл уже в сам лагерь, однако Исократ выглядел безмятежным. Он даже сорвал травинку и принялся её жевать, улыбаясь своим мыслям. Они втроём расположились в небольшой оливковой рощице, в стороне от основных сил, где вид был лучше, а опасность от вражеских дротиков и стрел ‒ меньше.

‒ Разве нам не грозит поражение? ‒ спросил более смелый Лиск. Полиб бросил на него возмущённый взгляд. Парень хоть и стеснялся своего нынешнего положения, полководца воистину боготворил.

‒ Грозит, но в той же мере, что и противнику, ‒ Исократ рассмеялся и обернулся к молодым людям. Их цветущая красота и юность придавали ему сил. Несмотря на опасность, полководцу хотелось петь. ‒ Анексилай выжал из своей удачи всё, что мог. Теперь наша очередь.

‒ Значит мы не проиграем?

‒ Не сегодня. Погляди, ‒ стратег указал на красно-розовый анфейский клин. ‒ Это их резерв, теперь мы знаем, что последний. Они нацелились на лагерь, но остальная-то их линия вон где. А вон там, в сенхейском строю справа, который против латарийской фаланги, три ряда и те неполные. Они уже наверняка еле держатся. При них Эвримедонт, вижу значок. А теперь глянь туда, налево…

‒ Гоплиты Хиела.

‒ Да, отошли и перестроились, они уже четверть часа так стоят, отдохнули. Хиел хочет вернуться в бой, но это зря, лучше ему помочь латарийцам, а вон там, за деревьями наши друзья лаиссцы, и они нацелены Анексилаю прямо во фланг. Теперь ясно?

‒ Не понимаю… ‒ выдохнул Полиб с почти суеверным восхищением.

‒ Если сенхейцы не выдержат, у анфейцев оголится тыл, и сам Анексилай будет окружён, ‒ раздражённо отмахнулся Лиск. ‒ Так мы разобьём фланг возьмём обоих стратегов. Но ведь… это же победа!

‒ Именно! ‒ просиял Исократ. ‒ Один удар, точный, как стрела, и они наши. Полиб, давай к Хиелу, пусть выдвигается на сенхейцев, а Лиомпрот всей своей конницей вон туда, в пространство между линиями. Вот так, друзья мои. Победа ближе, чем нам кажется.

Весело подмигнув, стратег отвернулся и вновь взглянул на поле боя. Анексилай ещё ничего не видит… И не увидит. Всадники будут на месте меньше, чем за четверть часа, а потом будет поздно.

‒ Исократ… ‒ послышался сзади голос Лиска. ‒ Я хотел бы кое-что рассказать.

‒ Да, конечно. Говори.

‒ Когда умер Гигий… Я помог ему уйти, и сказал ему перед смертью… Ты хочешь знать, что я ему сказал?

‒ Ты уверен, что нам стоит это обсуждать сейчас?

‒ Уверен.

‒ Ну что ж, ‒ мягко улыбнувшись, Исократ начал оборачиваться. ‒ Раз уверен, расскажи…

Боль пронзила живот, и стратег, скорчившись в три погибели, повис на торчащем из-под его нагрудника кинжале. Насмешливо улыбающееся лицо Лиска оказалась совсем рядом. Приблизив презрительно изогнутые