Костёр и Саламандра. Книга третья - Максим Андреевич Далин

едва удержались на ногах. Я увидела, как взметнулся кошмарный столб огня и дыма — впереди, над какими-то чёрными крышами. Сорванные крыши, кувыркаясь, полетели к забору и вышке с прожектором. Огромная тёмная масса врезалась в вышку и вырвала её из земли, прожектор погас, а вышка повалилась, ломая забор, разрывая колючую проволоку, как нитки. В грохоте и гуле потонули все другие звуки.

Я подняла голову. Сияние портала над нами уже не было грязно-рыжим — оно было багровым, как раскалённая адская пасть, и по небу метались искривлённые крылатые тени. Дар ликовал внутри меня, вспыхивал и рассыпался жаркими брызгами, как фейерверк. Я никак не могла понять, что с ним такое происходит.

— Вы целы?! — проорал мне Ильк, перекрикивая гул и рёв.

Я погладила его по лицу — и мои пальцы наткнулись на трещину в скуле. Я бездумно провела пальцем вдоль трещины. Ильк осторожно отвёл мою руку. Мне было никак не сосредоточиться, в голове танцевали цветные сполохи, душу будто пинали сапогами — вместе с вспышками перед глазами я чувствовала вспышки острой боли. Я зажмурилась. В багровом свечении внутри моего разума конвульсивно задёргался чёрный, чернее самого мрака, спрут, не механический и не живой, но странным образом реальный.

Пытался тянуть к нам щупальца, вдруг чётко поняла я.

И не мог. Ему почему-то было нестерпимо больно. Что-то ему непреодолимо мешало.

Механические пальцы тронули моё лицо:

— Леди, всё в порядке? — снова спросил Ильк.

Я слышала словно сквозь вату.

И еле выговорила:

— Братец, милый… они закрыли портал. Не представляю, как. Закрыли.

Тут-то мир и померк окончательно.

21

Мне об зубы стукнули фляжкой — и я отпила. Холодная вода, вот удивительно.

Я протянула ладонь, клешню — и мне плеснули воды в пригоршни. Можно было провести по лицу мокрым, холодным. От этого мир обрёл более или менее чёткие контуры.

Я сидела на каком-то перевёрнутом ящике в закутке между стенами, освещённом лампами-глазами костяшки Гинли. Шкилет, с выключенными «глазами», склонив голову, смотрел на меня, как лошадь смотрит на всадника на земле. Тяпка меня обнимала лапами за шею, прижималась всем телом, сунув морду куда-то под волосы. Ильк, чёрный, будто дракон с Чёрного Юга, с белым сколом на чёрной щеке, стоял на коленях рядом со мной, держа флягу. Гинли в каске и обгоревших лохмотьях, с палашом, с винтовкой за спиной, стоял рядом, как страж. В его груди зияла рваная дыра, блестело ребро и что-то металлическое. И передо мной на корточках сидел незнакомый парень, фарфоровый боец с уцелевшими светлыми волосами, голубоглазый, со сломанной глазницей и без куска лба: пуля, видимо, прошла наискосок, выбив и фарфор, и кость.

— Леди очнулась, — сказал он радостно. — Ну и пекло же!

— Ты кто? — спросила я сипло.

— Я Солар, — сообщил он с готовностью. — Вы меня не знаете, я из команды Трикса.

— И где… Трикс? — спросила я и закашлялась.

Ильк протянул мне флягу. Хотелось пить, пить и пить, как дракону, но я сделала три глотка и заставила себя остановиться.

— В раю, — сказал Солар. — Простите.

Я взглянула на Илька, будто ждала, что Ильк возразит, но он промолчал. Шкилет ткнул его мордой в плечо — и Ильк потрепал его по шее, это было дико видеть. Костяшка Гинли переминалась с ноги на ногу, как конь, который заскучал. Я решила, что заснула и вижу странный сон, а во сне — всё равно.

— Леди, — сказал Ильк, — Солар пришёл за вами. Вас ждут же, вас ждёт мессир Валор.

— Где?! — ахнула я и тут же подумала, что, наверное, и это сон.

— А вон, — махнул рукой Солар. — Охрану выбили, сейчас тут можно спокойно пройти… ну, относительно. Если какая-нибудь пакость не выскочит.

Я сделала ещё один глоток и отдала флягу Ильку. Попыталась сосредоточиться.

Выскочит ли какая-нибудь пакость?

Имеет ли смысл прислушиваться к Дару во сне?

Дар горел ровно и чисто. Мне померещилась странная вещь, что-то вроде запертой в клетку бешеной твари: извивающийся кусок черноты шатал и грыз прутья этой клетки, но всего этого точно не было на самом деле — мой разум создавал картинки, которые у меня хватало ума понять. Что это в действительности такое — я даже представить себе не могла.

Я тряхнула головой и вспомнила об Индаре. Огляделась вокруг — и с предельным удивлением увидела двух духов. Очень уставших, почти незаметных — еле ощутимые бледные тени. Один был Индар, в горе и ужасе, которые окутывали его тёмным облаком. Второй был молодой солдат, кажется, Перелесья, вдобавок смутно мне знакомый непонятно откуда, — и он еле заметно светился, как душа, которую ждут на лоне Господнем.

На Индара мне было плевать, снится он мне или нет. А вот второй заинтересовал.

— Ты что тут делаешь? — спросила я. — И откуда я тебя знаю? И вообще — тебя за Межой ждут ведь!

— Ждут, — сказал он. — Я маленечко задержался спасибо сказать, леди Карла. Здорово мы с парнями зарубились с тварями адскими! Я — Аглир, Аглир из дома Папоротника, леди Карла. Это я придумал, чтоб гадина вам поклонилась, помните? Ну, из огнемётчиков ваших, леди Карла!

Его слова резанули меня по сердцу так, что слёзы выступили.

— И что ж, — сказала я, как смогла чётко, — все твои друзья уже ушли к Вседержителю, да?

— Да, — сказал он, пожалуй, даже весело. — Хорошо ушли, леди. Как домой. И ни одна гадина в мире не осталась, это уж я специально отследил. Я ж специально остался вам сказать: мы все со своими жизнями, со своей памятью, со своей волей ушли, леди. Целые ушли. Солдатами ушли. И парни мне наказали вас благодарить. Ну и вот.

— Я поняла, — сказала я, пытаясь вморгнуть слёзы назад. — Иди, Аглир. Иди, отдыхай. Ты молодец. Вы все молодцы. Вам многое простится за этот бой — если есть, что прощать. Иди.

И он так славно ушёл в свет, что меня слегка отпустило. Более того: я поняла, что никакой это не сон. Ни в каком сне…

И слёзы перелились всё-таки.

Я поставила Тяпку на землю и встала сама. Сообразила, что нож у меня в рукаве есть, а носового платка точно нет, и вытерла глаза рукавом. И плевать.

— Всё, парни, — сказала я. — Пойдёмте.

Они встали и пошли, прикрывая меня. Тяпка потрусила за мной, прижимая уши, а костяшки неторопливо побрели следом. Я не понимала, хоть убей, как они могут так — особенно когда коник Гинли встряхнул головой, будто его раздражали здешние звуки.

— Гинли, —