Основы человечности. Работа над ошибками - Екатерина Владимировна Шашкова

Надписи на столбах вспыхнули тёплым красноватым светом.

Лица Буранова Тимур не видел, но спина в тёмной мешковатой куртке напряжённо дёрнулась, распрямилась, как у игрушечного солдатика. Парень не проронил в ответ ни слова, только поднял руку с банкой и покорно вылил себе на макушку остатки жидкости. И замер с задранной вверх рукой, ожидая дальнейших указаний.

— Хорошо, — кивнула Инга, глядя на свою жертву через экран телефона. Кажется, она записывала видео. — А теперь скажи, что ты дурак.

— Я дурак, — ровным механическим голосом произнёс Буранов.

— Скажи, что ты полный придурок и трус, который вечно делает другим гадости.

— Я полный придурок и трус. Я вечно делаю другим гадости.

— Ты сломал очки Саши Голиковой?

— Я.

— Почему?

— Она мне списать не дала.

— Ты издеваешься над всеми, кто не дал тебе списать?

— Я не издеваюсь. Это наказание, они его заслужили.

— Любой, кто тебе не нравится, заслуживает наказания?

— Да.

С каждым вопросом голос Инги звучал громче и чётче. Она убедилась, что заклинание работает, и явно почувствовала себя увереннее.

А вот Буранов отвечал монотонно и односложно, никаких эмоций в его голосе не было и в помине. Интересно, осознаёт ли он сейчас, что происходит? Как работает это заклинание? Похоже на какой-то хитрый сплав из чар подчинения и откровенности. Но тогда у Инги не так уж много времени. Скоро её силы иссякнут и начнётся мощный откат.

Впрочем, надо думать, она понимала, на что идёт.

— Кто разбил нос Махееву?

— Это кто? — не понял Буранов.

— Ну Вася Махеев. Рыжий такой, мелкий, с хвостиком.

— А… Ну я.

— За что?

— Он в столовке последний пирожок с вареньем забрал. А я сам его хотел взять!

— Почему Махеев никому не сказал, что это ты его ударил?

— Так я объяснил, что, если он на меня нажалуется, я ему ещё и зубы выбью.

— Кто в прошлом году зимой облил водой куртки в раздевалке, так что девчонки не могли в них выйти на улицу?

— Ковшик.

— Он сам это придумал? Или кто-то ему велел так сделать?

— Ковшик — дурак. Конечно, я всё придумал.

— Зачем?

— Просто. Поржать. Они так психовали забавно, родителям названивали. Кыся в мокрой убежала, идиотка.

Деревянные столбы начали пованивать гарью. Как бы не загорелись! Да и вообще, пора было заканчивать этот цирк. Не из жалости к Буранову, конечно, — он давно нарывался. Но Инга, кажется, вошла во вкус и рисковала упустить момент, когда нужно остановиться.

Тимур осторожно приблизился к беседке, стараясь держаться так, чтобы не попасть в объектив телефона или на глаза Буранову. Теперь ему наконец-то удалось разглядеть лицо мальчишки — застывшее, словно пластиковая маска. Когда он говорил, двигались только челюсти. И глаза — испуганные и слезящиеся.

Всё он чувствовал и всё понимал, бедолага.

На мгновение Тимуру стало его жалко. Или даже на два мгновения. Но вмешаться он всё равно решил исключительно ради Инги.

Решил — но не успел.

Людвиг серой тенью проскользнул в беседку, оказавшись прямо за спиной девочки, и осторожно потянул её за подол куртки. Не помогло. Она, кажется, даже не заметила волка, упрямо продолжая свой допрос.

— Инга… — тихо окликнул Тимур. — Заканчивай.

Реакции не последовало.

Волк недовольно мотнул головой — и на его месте возник человек. Людвиг, в отличие от Тимура, о тёплой одежде не позаботился (да и откуда бы она у него взялась?), поэтому сейчас стоял всё в той же домашней футболке, тонких штанах и босиком. Он явно не радовался внезапному сеансу закаливания, но когда его руки легли на плечи Инги, голос звучал спокойно, уверенно и слегка иронично. Как и всегда.

— Отпускай. Достаточно. Ты же не хочешь выжечь ему остатки мозгов и превратить его в овощ?

— Я хочу… — Инга моргнула, словно выходя из транса, но телефон не опустила. Превращение волка в человека она, кажется, даже не заметила. — Я хочу, чтобы он больше никогда не издевался надо мной и моими друзьями. Хочу, чтобы он запомнил, что и сам в любой момент может стать посмешищем. Только не знаю, как…

— А, это легко! Повторяй за мной! — Людвиг склонился к уху девочки и что-то зашептал. Судя по его весёлому оскалу, что-то дурацкое, но наверняка действенное.

Инга, выслушав совет, тоже заулыбалась и громко приказала Буранову:

— Спусти штаны ниже колен! — Вслушалась в следующую подсказку, покраснела, но всё же добавила: — Вместе с трусами!

Тимур едва сдержался, чтобы не закатить глаза. В богатой фантазии Людвига он не сомневался, но это… просто детский сад какой-то! Взрослый же парень, а чувство юмора — как у пятилетки!

Буранов, конечно, подчинился. А что ему ещё оставалось? На его несчастное лицо Тимур старался не смотреть.

— Теперь садись на корточки, — продолжила командовать Инга. Вот она как раз смотрела именно на лицо и старательно не опускала взгляд ниже. — И прыгай, как лягушка, по тропинке до вон той большой лужи на углу. Когда окажешься в луже, три раза высоко подпрыгни со словами «Я жаба, я живу в болоте». Потом ты наденешь штаны обратно, пойдёшь домой и удалишь все фото со мной, Ксюхой Фроловой и Тимуром Игоревичем. С телефона, с компа, отовсюду. Иначе через сутки у тебя мозг расплавится и вытечет через нос. А если ты продолжишь избивать других, шантажировать и делать гадости, то я выложу это видео в интернет. Всё, вот теперь прыгай!

Сергей Буранов, главный хулиган школы, гроза детей и взрослых и всеобщая заноза в заднице, опустился на корточки и прыгнул. Раз, другой. С горем пополам преодолел две ступеньки на выходе из беседки, чуть не грохнувшись лицом в грязь, и уныло поскакал дальше.

Инга, как заворожённая, двинулась следом, ни на миг не опуская телефон.

Тимур не удержался и тоже записал короткое видео на память, а потом вернулся к изрисованным столбикам, тщательно их осмотрел и сфотографировал. Они больше не светились — чары развеялись, как только Инга вышла из беседки и перестала подпитывать заклинания своей силой. Но Буранов всё ещё скакал. Странно!

Когда Тимур догнал