Страшные истории острова Джерси - Эррен Майклз

тревожной тьмой, которая наполнила ее ужасом, но теперь свет из окон другой комнаты проникал сквозь дверной косяк. Она стряхнула с себя чувство неловкости и оделась, но сначала закрыла дверь.

Дядя Джордж был адвокатом на пенсии. Он был женат давным-давно, но его жена умерла, а его дети, по его словам, их было двое, уже выросли и уехали. Энни было очевидно, что он вел необычно тихую жизнь. Большую часть своего времени он проводил за чтением, в саду или на долгих прогулках. Ему нравилось слушать классическую музыку и потягивать красное вино по вечерам.

Энни провела с ним свой второй день на улице. Теоретически она помогала ему в работе в саду, но на практике потратила много времени на изучение божьих коровок и бабочек, которые так густо населяли его территорию. Дядя, казалось, не возражал и не упрекал ее за плохую трудовую этику. Они почти не разговаривали, но, казалось, его не раздражало ее присутствие. Он выглядел как взрослый, который с первого взгляда возненавидел бы всех детей, но Энни начала надеяться, что это не так.

Время от времени он прерывал работу по обрезке и прополке, чтобы сообщить ей название вида бабочек, которыми она восхищалась, или объяснить, как цветы могут получать пищу из самого солнечного света. В эти моменты его единственный здоровый глаз, казалось, смотрел на нее с доброжелательностью, которая противоречила его темноте. Но мертвый, молочный глаз всегда был там.

Когда она удалилась в свою комнату на ночь, то увидела, что дверь в комнату, с покрытыми простынями, снова приоткрыта на несколько дюймов. Прежде чем лечь в постель, девочка закрыла ее, внимательно следя за тем, чтобы она плотно закрылась. Дверь сама собой защелкнулась в раме с удовлетворительным щелчком. Девочка потянула дверь, не поворачивая ручку, затем толкнула, и та не сдвинулась с места. Затем Энни повернула ручку и открыла ее, прежде чем снова закрыть. Дверь снова закрылась со щелчком и казалась прочно запертой.

Под дверной ручкой была большая старомодная замочная скважина. Замочная скважина была такой широкой, что девочка могла просунуть в нее кончик указательного пальца. Накануне, когда она раскладывала одежду, она заметила большой латунный ключ в ящиках на дне шкафа. Тогда она не придала этому особого значения, но теперь она достала ключ и с удовлетворением обнаружила, что он подходит к замочной скважине. Она заперла дверь и положила ключ обратно в ящик стола, внезапно почувствовав себя в большей безопасности.

Энни было достаточно комфортно в этом доме и в этой комнате, чтобы лечь спать с выключенным светом в ту ночь.

На следующее утро дверь снова была открыта.

Мысли об открытой двери беспокоили ее, когда она одевалась, даже после того, как она сердито захлопнула ее снова. Пока ее дядя готовил завтрак, она смотрела на него, ее разум переполняло подозрение. Это был он? Так и должно было быть. Должно быть, он приходит ночью в ее комнату, чтобы смотреть на нее. Мысль о том, что его один темный глаз и один побелевший глаз смотрят на нее, пока она спит, заставила содрогнуться ее маленькое тельце. Это была ужасная, наводящая ужас мысль. Зачем ему это делать?

Как могла мать отправить ее сюда? Она знала, что мать была не в состоянии заботиться о ней, и что она была слишком мала, чтобы по закону оставлять ее дома одну. Энни знала, что может сама о себе позаботиться, но она не хотела расстраивать свою раненую мать, поэтому не спорила по этому поводу. Она знала, что отправка ее на Джерси была актом отчаяния для матери, и что она сделала это только потому, что ближе к дому больше не к кому было обратиться за такой большой услугой. Однако, размышляя об этом, Энни начала задаваться вопросом, не повлиял ли несчастный случай как-то на мозг матери. Конечно, она не могла намеренно отправить ее сюда, в дом этого зловещего старика, которого она едва знала.

Пока эти мысли проносились у нее в голове, старик, о котором шла речь, повернулся к ней с улыбкой на лице. Улыбка отразилась на тарелке, которую он протянул ей, где ломтик бекона ухмылялся под двумя жидкими глазками, похожими на яичницу. Энни выдавила из себя слабую улыбку в ответ, потому что знала, что этого ожидали, но в глубине души она не чувствовала улыбки, совсем нет.

Дядя Джордж вскоре переключил все свое внимание на еду в своей тарелке, пока она ковырялась в своем завтраке. Она вспомнила, как смотрела видео в школе, где объясняли, что иногда взрослые причиняют боль детям. Взрослые, иногда незнакомые люди, но иногда и члены семьи, а дядя Джордж был и тем и другим, притворялись милыми, но только для того, чтобы похищать детей и делать с ними ужасные вещи. На видео было неясно, что это за вещи, но ее воображение восполнило недостаток деталей всевозможными ужасами.

Был ли дядя Джордж одним из этих взрослых? Что, если он пробирался ночью в ее комнату и строил планы относительно нее… ужасные планы… Он определенно выглядел как мужчина, которого должен бояться ребенок. Энни не была голодна, но съела одно яйцо и весь бекон, чтобы он не заподозрил, что она боится.

Позже тем утром он пригласил ее пройтись с ним по магазинам. Он улыбнулся, объясняя, что холодильник пустеет быстрее, чем обычно, теперь, когда нужно кормить двух человек. Энни отклонила его приглашение.

Ее отказ, казалось, немного смутил его.

— Тебе всего восемь, — сказал он, — уверена, что тебе стоит оставаться дома одной? Прошло много времени с тех пор, как у меня в доме был восьмилетний ребенок, но ты кажешься слишком маленькой. Я подумал, что ты, возможно, захочешь выбрать что-нибудь из еды, что тебе нравится.

Энни настаивала, что мать разрешала ей все время оставаться дома одной. Это было неправдой, но, похоже, это убедило его, и он пошел в магазины без нее.

Как только он ушел, она начала осматривать дом. Она не хотела признаваться в этом самой себе, но искала доказательства того, что он был «плохим человеком». Она не могла себе представить, какую форму могут принять эти доказательства, но была уверена, что узнает их, когда увидит. Она побродила по дому, и, хотя, находила места, которые казались жуткими, такие как чердак, заполненный пауками, там не было ни скелетов, ни оружия; ничего, что могло бы доказать, что ее дядя был каким-то преступником.

Энни была на