Королевская судьба - Морган Хауэлл

– Звучит разумно. – Дар вздохнула. – Я так мало знаю о тактике.

– Ты можешь научиться ей достаточно легко, – сказал Севрен. – Я лишь сожалею, что тебе придется это делать.

Дар и орки продолжали идти до глубокой ночи. Затем Дар объявила привал, чтобы приготовить на скорую руку еду и продолжить путь. В ночном небе сияли звезды, а когда над снежными горами взошел полумесяц, он вызвал в памяти воспоминания о бывшей королеве. На мгновение Дар предстала Мут Маук из многих поколений прошлого. Она возвращалась после того, как стала свидетельницей рождения внучки. Небо и горы выглядели так же, как и в ту ночь, и, пережив радость и трепет давно умершей королевы, Дар почувствовала себя частью чего-то большего, чем она сама. Она была лишь одной в череде королев, растянувшейся во времени. Главное – это линия, – подумала она. Пока она продолжается, продолжаюсь и я.

Где-то после полуночи надвинулась туча, заслонив звезды и луну. Ночь потемнела, и белые горы стали мутно-серыми. Дар видела орков лишь как тени. Едва заметные снежинки все чаще били ее по лицу. Буря превратила ходьбу в бездумную каторгу. Один шаг сменял другой, а темнота и снегопад заслоняли окружающий пейзаж. Не было никакого ощущения движения, потому что, казалось, ничего не менялось. Существование сводилось к тому, чтобы сделать следующий шаг.

Поход затягивался. Дар уже не думала о его конце. Когда Зна-ят сказал что-то о долине, это не дошло до ее оцепеневшего от усталости сознания. Потом они начали подниматься по крутой дороге, которая то и дело сменялась террасами полей. Дара осенило, что они поднимаются по дороге, ведущей к залу клана Ят. Она взглянула вверх. Зал, возвышавшийся над горами, был окутан снегом. Из-за темных окон он казался заброшенным.

– Мы добрались, – сказала Дар, словно не могла поверить в это.

Подъем по крутой дороге к входу в зал стал последним испытанием для Дар на выносливость. Несмотря на усталость, страх привел ее в чувство. Ни один из разведчиков не вышел на связь. Это либо хороший знак, либо случилось какое-то несчастье. Неосвещенный зал вдруг показался ей угрожающим. Возможно, он заполнен ожидающими солдатами. Не обращая внимания на эту мысль, Дар продолжала идти к двери.

Наконец она достигла ее. Дверь открылась, и из них появился Трин-па. Он поклонился.

– Мут Маук, наконец-то ты прибыла.

– Хай. Какие новости?

– Нечего сказать. Я не видел никаких признаков вашавоки.

– А что видел Аук-гот?

– Он не вернулся.

Севрен, следивший за разговором, низко поклонился Дар и заговорил с ней на человеческом языке.

– Было бы разумно послать на Новую дорогу побольше разведчиков на случай, если с Аук-готом случится несчастье.

Дар кивнула в знак согласия. Она вспомнила, что у Таумы-ят есть два неблагословенных сына, которые летом занимаются земледелием, а зимой охотятся. Она попросила, чтобы их привели в ее ханмути. Затем она обратилась к Нир-ят.

– Найди место для Севрена и королевы Гирты в моем ханмути. Им нужно будет на чем-то лежать. Севрену также понадобится место для его лошади.

–Я сделаю это, а также найду места для сыновей, которые нас сопровождают. Если я отправлю их в ванны, то они будут пользоваться ею?

– Тва. Среди вашавоков сыновья и матери купаются отдельно. К тому же Гирта не понимает премудростей чистоты. Я научу ее завтра.

Пока Нир-ят занималась этими приготовлениями, Дар направилась к своему ханмути. К ней вернулась усталость, но она дождалась прихода сыновей Таумы-ят. Когда они пришли, она объяснила, что хочет, чтобы они искали вашавоки на Новой дороге.

– Подходите к ним, как к зайцам, – сказала она. – Они не должны вас видеть. Если вы их найдете, помните, что мне нужны знания, а не драка. Я хочу знать их численность, стоят ли они на месте или идут. Если идут, то с какой скоростью. Отмечайте их местоположение и действия. Узнайте, не прибывают ли новые через перевал. Когда узнаете все это, возвращайтесь скорее. Этот зал в опасности, и мне нужны эти знания, чтобы решить, как поступить.

Когда сыновья ушли, Дар сняла сапоги. Не раздеваясь, она рухнула на кровать. Через несколько мгновений она уже спала.

***

В другой части ночи Его Королевское Величество и монарх Восточного королевства, король Крегант III, дрожал под своими спальными мехами, посасывая большой палец. Ветер трепал его темную палатку, заставляя стены громко хлопать. Но спать мешал не шум. Мальчик боялся, что его матерчатое убежище снесет с хребта, на котором оно стояло, и он упадет навзничь. Он уже высказывал это опасение раньше, но генерал Коль успокоил его, заставив чувствовать себя глупо.

Король ужасно скучал по матери. Он уже разочаровался в войне, хотя его выезд из Тайбена была великолепен. Восседая на черной кобыле и блистая в новых доспехах, он чувствовал себя героем-воином. Толпы людей приветствовали его. От криков поддержки и похвалы у него замирало сердце. Но долгая поездка к перевалу разрушила это чувство.

Весь день дул пронизывающий ветер. Скудный зимний солнечный свет не уменьшал страдания от холода, а ношение металлических доспехов усиливало его. Тяжелая кольчуга высасывала тепло из его тела, несмотря на шерстяную одежду, которую он носил под ней. Шлем был еще хуже. Дыхание замерзало на нем, и голова казалась окруженной льдом. Из-за снега продвижение было мучительно медленным. Когда дорога начала подниматься, снег также сделал путь коварным. Один сустолум из королевского отряда был раздавлен под своей лошадью, когда она поскользнулась и покатилась вниз по склону. Целый шилдрон скатился со склона горы, вызвав лавину, которая его поглотила.

Как ни плохи были эти условия, другие угнетали короля еще больше. Солдаты роптали и смотрели на него с недовольством. Люди, которые приветствовали его при дворе, стали называть его «отродьем» и «юным сопляком» в пределах слышимости. Генерал не обращал внимания на их неуважение, ведь он тоже изменился. Это был, пожалуй, самый сильный удар. Оказавшись за пределами Тайбена и среди солдат, генерал Коль перестал быть заботливым другом короля. Вместо этого он вел себя так, словно был настоящим правителем. Он был по-прежнему вежлив, но в его формальности чувствовалась насмешка. Пожелания короля игнорировались как генералом, так и его солдатами. Вскоре ему стало казаться, что он не более чем багаж.

К этим