Исекайнутый - Ascold Flow

— Стоим! Слушаем! Потом — идём!

— Вот эту надпись и набьют на твоем надгробии, — пробормотал Витек.

Но вскоре всё стихло. Лес будто выдохнул. Птицы не пели, воздух висел густой, напряжённый. Стражники осторожно продвигались вперёд, пока, наконец, не вышли к склону, откуда открывался вид на лагерь. Они оба замерли.

— Святые подштанники… — прошептал Толян. — Это как он их так…

Палатки горели. Несколько десятков тел — кто-то стонал, кто-то уже не двигался. Уцелевшие прятались между деревьями или бежали в глубину леса. И в центре всего этого стоял он — некромант. Он глядел на раненого Раута, затем, не сказав ни слова, добил его одним точным ударом. За его плечом парил тот самый рыцарь-призрак. А затем оба — живой и мёртвый — неспешно направились прочь, растворяясь в зарослях леса.

— Всё. Всё, мы это видели. Пошли обратно, — прошептал Витек

— Нет, — решительно произнёс Толя, выпрямляясь и поправляя ремень. — Надо проверить тела. Заодно, может, чего полезного найдём. Доспех какой, или кошель.

Он уже шагнул вперёд, выходя из-за дерева, как в воздухе что-то изменилось. Из клубов дыма, медленно стелющегося по пожарищу, в небе возникла новая фигура.

Она парила в воздухе, не колышась, не шелохнувшись. Лысый череп без признаков плоти. В пустых глазницах — синие огоньки, пульсирующие ровно, как дыхание. Изодранный плащ, будто сотканный из тумана, колыхался, хотя ветра не было и в помине. Он не выглядел живым. И не был мёртвым в обычном смысле. Он был чем-то посередине — и гораздо хуже обоих вариантов.

— Толя… — прошептал Витек, хватая товарища за локоть. Его голос стал хриплым. — Это… это лич.

— Не может быть… — начал Толя, но не договорил.

Лич медленно повернул голову. Без рывка, без звука — плавно, точно, как часовая стрелка. И взглянул прямо в их сторону.

Мир замер.

— … твою мать, — выдохнул Толя, а в следующую секунду развернулся и рванул в чащу.

На этом их шпионская миссия была окончена.

Глава 29

Ждать пришлось около десяти минут — именно столько потребовалось Елисею, чтобы вернуться после погони за незадачливыми шпионами. Вот только один момент он, похоже, упустил: парень забыл вернуть первоначальный облик. Так что вместо привычного юного призрака к руинам лагеря неспешно приблизился самый настоящий лич — с обнажённым черепом, в чёрном, трепещущем на безветрии плаще и с пламенем в глазницах, от которого даже догорающий костёр, казалось, приглушённо затих.

Жители, всё ещё лежавшие в кустах и притворяющиеся мёртвыми, старались не дышать. Но вид Елисея оказался последней каплей.

— Пожалуйста, только не убивай! — всхлипнула девушка, рядом с которой в землю было аккуратно воткнуто копьё, символически обозначающее «смертельное ранение».

— Господи, как же страшно… — выдавил её сосед по «полю боя», прижимаясь лбом к траве. — Он же нас сейчас на самом деле убьет…

Я вздохнул, поднялся с бревна и крикнул в сторону:

— Елисей, облик верни, твою дивизию! Ты сейчас народ тут весь распугаешь!

— Ой, — отозвался он, посмотрев на свои костлявые руки. — Забыл…

Он мигнул — и через секунду перед нами снова парил наш невинный на вид подросток. Только крестьян уже было не убедить. Несколько человек, видимо, решили доигрывать «мертвецов» до последнего и, на всякий случай, продолжили лежать неподвижно.

— Ну что, далеко убежали? — спросил я, бросив взгляд в сторону леса.

— Точно не скажу, — пожал плечами Елисей. — Летел за ними километра два-три. Правда, приходилось периодически останавливаться и устраивать злобные вопли — они всё время спотыкались, падали и путались в ветках… В общем, зрелище было довольно жалким, но свое дело я сделал.

Я поднял руку и негромко свистнул — коротко, дважды. Почти сразу из кустов и подваленных кустарников начали выбираться люди. Потрёпанные, чумазые, но живые. Один вылез из-под перевёрнутой телеги, другой отряхивал с себя мокрую тряпку, изображавшую «тело», третий — поправлял перевязь, на которой болталась фальшивая кровавая подушка, так убедительно сыгравшая смертельное ранение.

— Ну и спектакль! — проворчал кто-то. — Я думал, этот дух меня реально приложит! Так ударил, что я на несколько минут сознание потерял!

— Не ной, — фыркнул другой. — Ты ж сам просился «пореалистичнее». Вот и получил.

— Но меру-то знать надо!

Раут вышел из-за сгоревшей палатки, отряхивая с плеча пепел. На щеке у него красовалась ссадина — аккуратная, но настоящая. Видно, для правдоподобия решил добавить пару настоящих деталей.

— Ну что, — сказал я, — теперь они точно уверены, что ты мёртв.

— И хорошо, — кивнул он. — Пару дней тишины — самое время сменить обстановку.

— Есть куда идти? — спросил я, оглядывая умирающий лагерь.

Раут усмехнулся, не без гордости:

— У нас давно есть запасной лагерь. В скалах, дальше по течению. Мы туда ещё пару месяцев назад часть припасов перевезли. На случай, если Архип пришлёт своих фокусников. Так что выберемся. Не впервой. Главное, чтобы деревню эта сволочь не сожгла. Я всё ещё надеюсь туда вернуться… Зимой, знаешь ли — мало приятного в лесу жить, да и припасы делать давно пора… А он всё своих гадов насылает…

— Рад слышать, — кивнул я. — Но если ты исчезнешь совсем, я потом ничего не смогу тебе передать. Нужно, чтобы была связь.

— Будет, — отозвался Раут. — В городе у меня есть человек. Сапожник на рынке, старик с выгоревшей бородой. Поздороваешься, скажешь, что «нужно подбить пару десятков сапог. Справишься?», — он поймёт. Через него и передавай. Я ему доверяю.

— Пару десятков сапог, запомнил, — усмехнулся я. — Прям как в дешевой театральной постановке.

— Сам сочинил, — хмыкнул Раут. — Надо же как-то веселиться, пока Архип окончательно не решил нашу проблему.

Я протянул ему руку. Он взглянул на неё, на мгновение замер, а потом пожал — крепко, по-мужски, без слов.

— Береги себя, — сказал я.

— Не обещаю, — усмехнулся он. — Но ты тоже смотри в оба. Те, кто идет против Архипа редко хорошо заканчивают.

— Но ты же все-таки пошел?

— Потому что идиот.

— Тогда нас таких как минимум двое.

Раут едва заметно усмехнулся, после чего молча