Память мёртвых на Весах Истины - Анна Александровна Сешт

Амулет, должно быть, выскользнул у него из-за пояса и теперь тускло мерцал, отражая свет огней светильников. Шепсет наклонилась, подняла его. Магические вещи никогда не уходили и не приходили просто так. Возможно, отдавать эту вещь Рамсесу было просто не время.

Дрогнувшей рукой девушка коснулась своих губ, на которых запечатлелся его поцелуй. Браслет на руке стал казаться тяжелее.

Глава XXXIV

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Шепсет

После разговора, когда унялась первая радость, внутри осталась странная горечь разочарования. Шепсет так надеялась, что Рамсес сумеет помочь ей прямо сейчас… Вместо этого он по разным причинам откладывал правосудие. Да, Шепсет понимала всё это. Чтобы свергнуть Верховного Жреца самого могучего культа Кемет, да так, чтоб при этом не пострадали Обе Земли, нужна была помощь других – могучего союзника или могучего врага. Для Пасаи Рамсес уже заготовил наказание, но пока выжидал удобного момента, чтобы нанести удар и не вызвать панику при дворе. Ну а Хаэмуасет был нужен ему, поскольку у нового Владыки оказалось мало поддержки в войске. В отличие от своего старшего брата, опального царевича, он не был воином и не ходил со своим отцом в боевые походы. А воины, как Шепсет уже знала по Нахту, уважали над собой только тех, кто сам успел узнать, что такое кровь и смерть.

Умом она понимала всё это, но не сердцем. И потому в их следующую встречу первое, о чём спросила, был Хаэмуасет.

– Рамсес, разве некем тебе заменить его, не на кого больше положиться? – тихо проговорила девушка, касаясь руки молодого Владыки. – Он ведь преступник, себе на уме. Твоя власть не удержит его в узде, и однажды это может обратить против тебя других.

Рамсес помрачнел. Вокруг них всё так же безмятежно щебетали птицы и шелестели плодовые деревья, но смутная тень угрозы стала вдруг особенно ощутима.

– Пойдём в дом, – сказал он наконец. – Я попробую объяснить.

Шепсет почесала Ветра между ушами и отпустила его побегать – он любил гонять птиц в саду, да и дразнить местных кошек тоже. Нос ему уже кто-то успел оцарапать, но пса это не слишком печалило.

Хека так и не показывалась никому на глаза – выходила по ночам тёмной тенью или проводила время с Шепсет, но не встречала гостей.

Когда они пересекли порог, Рамсес привлёк к себе Шепсет, словно черпая в этом прикосновении уверенность. Вдохнул аромат её волос, пропуская сквозь пальцы заплетённые в мелкие косы волосы.

Сердце жрицы забилось сильнее, и хотелось податься ему навстречу, ощутить вкус его губ, забыть о делах и тревогах.

В следующий миг он чуть отстранился, посмотрел в глаза девушки.

– Не знаю, поймёшь ли ты меня. Возможно, даже осудишь. Но я хочу быть честен с тобой до конца.

Шепсет озадаченно кивнула. Тревога, постоянная спутница этих дней, сейчас ещё больше усилилась. И, как всегда, стоило жрице только ослабить узду над эмоциями, голоса Той Стороны вторглись в её восприятие ярче. Пришлось снова взять себя в руки, чтобы хотя бы услышать чётко каждое его слово.

– Мои предки издревле находили способы усилить войско, даже когда у нас не хватало своих людей. Или когда мы не могли подавить восстания своими силами. Тогда мы заключали союзы – с племенами чехену из Западной Пустыни или с некоторыми народами Куша. Да те же меджаи, которые давно уже стали частью народа рэмеч. Да, Пер-Аа привлекал наёмников не один век.

Шепсет напряглась. К чему Рамсес сейчас клонил?

– Армия должна подчиняться своему Владыке. Но когда она раздроблена… когда во главе отдельных войск слишком много своеволия и свободомыслия, которое появляется всегда в периоды безвластия… Слишком многие хотят воспользоваться нашей слабостью теперь. Моей слабостью.

Рамсес смотрел на Шепсет почти умоляюще, убеждая понять его.

– С кем ты заключил союз? – тихо спросила она.

– Это было одним из самых сложных решений… и оно дорого мне обошлось, – сказал он, словно не слышал вопроса. – Но только так я мог обезопасить трон от угроз и внешних, и внутренних. Слишком многие сейчас жаждут наших богатств. И немало тех, кто хочет отомстить нам за унизительные поражения, которые нанёс ещё мой отец. Ну а о внутреннем расколе в наших войсках ты уже знаешь… Да, вот таким способом я накажу всех, кто сомневается во мне, и призову к ответу преступников вроде Хаэмуасета.

– С кем? – повторила Шепсет, боясь услышать ответ.

– Акаваша и пелесет[72].

Жрице показалось, что она ослышалась. Рамсес говорил о сделке с Народами Моря! С теми, кого с таким трудом изгнал его отец, прославившись во всех известных землях! Перед внутренним взором предстали рельефы Храма Миллионов Лет, изображавшие Владыку Усермаатра и его славные победы. Народ рэмеч совершил невозможное, когда пали могучие царства… и теперь его наследник совершал такое?

– Да, я заручился их поддержкой, и скоро их флот будет в Дельте, где Народы Моря встанут на страже наших границ против других. А когда я открою им врата Пер-Рамсеса, они укрепят мою власть, и больше никто не посмеет воспользоваться мною или обвинить в слабости. Я заставлю моих союзников, мнимых и настоящих, уважать меня, а не пытаться растерзать мои земли на части в попытках урвать кусок побольше.

– Ты не можешь… как же… как же ты можешь позвать на порог врагов? – прошептала Шепсет, ошеломлённая и разбитая этим откровением.

– Мои предки тоже нанимали их для своих войн, – с вызовом сказал Рамсес. – Даже великий Сетепенра, с которого мой отец во многом брал пример, использовал пиратов из племени шерден[73] в битве при Кедешу[74].

На это жрице было нечего ответить. Вот только Рамсес Сетепенра правил в эпоху, когда Кемет не стояла на грани падения.

– Как и сказал, цена была высока, но оно того стоит, – продолжал молодой правитель. – Да, сейчас на нужды моего войска уходит немалая часть наших урожаев. Я знаю, что мой народ столкнулся с голодом и переживает нелёгкие времена. Но я был вынужден забирать продовольствие для потребностей армии и верных мне людей – забрать то, что ещё не забрало жречество Амона. Это всё для нашего будущего, для всеобщего блага. Потому что, если Та-Кемет падёт, нас ждёт не только голод. Они поймут, когда увидят! Когда Маат снова восторжествует на нашей земле!

Да, Рамсес действительно верил в то, что говорил. Его речи были такими вдохновенными, такими правильными.