Забираю вас себе! - Тина Солнечная

чём думала, — проговорила я, глядя в огонь, вокруг которого мы все собрались вечером. — Может, стоит начать создавать видимость, что я... увлеклась фермой. Что мне тут всё стало вдруг интересно — поля, скот, урожай, вот это всё. Чтобы потом медленно перенести свою жизнь сюда. Без резких шагов, без громких заявлений. Просто потихоньку. Встретиться с матерью, с остальными... И чтобы они решили, что я просто немного тронулась. Или влюбилась в деревенский воздух. Что угодно. Лишь бы не задавали вопросов.

Мужчины переглянулись, и я почувствовала, как стало теплее. Это было одобрение. Без слов, но ясное.

— А знаешь... — заговорил Мэй, усмехнувшись, — а давай устроим вылазку. На озеро. Побудем вместе. Развлечёмся. Всё равно мы теперь часто бываем на той поляне. Рядом же озеро — чистое, прохладное. Пойдём туда?

— Хорошая идея, — поддержала я. — Нужно иногда отдыхать.

На следующий день вещи собирали быстро, слаженно. Даже Мариса вдруг оживилась, впервые за последние дни искренне улыбнувшись. И пусть это немного насторожило меня, я всё равно порадовалась — ей ведь тяжело было со всем этим. Особенно рядом со мной.

Мы шли к озеру в лёгком шуме шагов, смеха и разговоров. Там, у воды, мужчины разожгли костёр, кто-то начал готовить еду, кто-то резвился у воды, а я наблюдала за ними с ощущением почти домашнего уюта. Почти счастья.

Мариса подошла ко мне с сияющими глазами.

— Лея Таша, а можешь мне помочь? Я придумала игру. Развлечём всех.

— Конечно, — кивнула я с улыбкой. — Что делать?

— Там, в корзине, палки. Нужно их правильно расставить, и мы будем в них камнями кидать. Кто больше собьет — победит. Весело будет.

Мы немного отошли от всех, ближе к деревьям. Я послушно начала доставать палки, расставлять по её указаниям. Одну, вторую... взяла третью — и всё внутри меня сжалось. Это была не палка.

Это была рукоять плети.

Холод прошёл по спине. Пальцы сжались сами собой, взгляд застыл. Я подняла глаза на Марису — она смотрела на меня с пугающей смесью торжества и обиды.

— Они все тебя так любят, — сказала она почти шепотом, будто боясь, что кто-то услышит. — Они должны увидеть, кто ты на самом деле.

Я не успела ничего сказать. Волна внутри меня сорвалась с цепи. Я почувствовала, как что-то тяжёлое и тёмное поднимается во мне, как дрожит кожа, как исчезает почва под ногами. Паника? Нет... нечто древнее, злобное, хищное. Я пыталась удержаться, цеплялась за себя — за ту, которая была я, за своё тело, за голос, за мужчин у костра, за Марису, даже за чёртову плеть... Но было поздно.

Я — исчезла. Осталась только она.

Та, кто не улыбается. Кто не прощает.

Я повернулась к костру.

Все уже смотрели на меня. Их взгляды — испуганные, тревожные, растерянные. Томрин встал. Талмер шепнул моё имя. Кайрен напрягся, словно в ожидании удара. А Мариса — Мариса уже громко говорила, почти выкрикивала:

— Вот! Я говорила! Она не та, кем кажется! Это она на самом деле!

И тут Томрин, сжав челюсти, резко обернулся к ней:

— Что ты наделала?..

А я... Я просто смотрела на них. И знала: уже поздно. Мы не успели. Мало того, мы привели ее сюда.

Я смотрела на них — на своих мужчин. Нет… не на моих. Не сейчас.

Это была не я. Но я была внутри. Я кричала, царапалась, молила. Бесполезно. Всё, что раньше помогало вырваться — тепло, голос, метка, прикосновения — будто кто-то вычеркнул. Погасил. Я как пленница внутри собственного тела, запертого в бесконечной тишине. Мои руки — не мои. Мой голос — чужой.

— Томрин, — сказала она моими губами. Голос был твёрдым, властным. Без капли тепла. Без любви. — Подойди.

Он дёрнулся. Я видела, как тело сопротивлялось. Но метка вспыхнула. И он пошёл. Шаг за шагом — словно сквозь боль, словно ломая себя.

— На колени, — приказала она.

Он опустился.

— Нет… нет, прошу… — я кричала изнутри, но никто не слышал. Только пустота. Только холод.

Я чувствовала, как внутри всё рвётся. Боль и ярость. Отвращение к себе. К той, что сейчас говорила от моего лица. А она уже смотрела на Талмера.

— Ты следующий, — спокойно, уверенно.

И он подошёл.

Я видела, как он борется. Как не хочет. Как губы сжимаются в тонкую линию. Но и он опустился на колени. Метка сработала. Опять. Как кандалы.

Потом Кайрен.

Мой Кайрен. Он медлил. Очень долго. Казалось, не поддастся. Но и он не смог. Медленно, как зверь, израненный до костей, он сделал шаг. Потом ещё один. И стал на колени рядом с остальными.

Сердце рвало на части.

Я же знала, как это должно было быть. Знала, сколько в каждом из них было силы и желания быть свободным. Знала, как я сама обещала, что они никогда больше не станут рабами.

И вот — они передо мной. Склонённые.

Нет, не мной… не мной…

А она… она даже не смотрела на Марису. Как будто та была пустым местом. Как будто не стояла в стороне, растерянно сжав кулаки, не понимая, что происходит. Не звала, не пыталась вмешаться. Для неё её не существовало.

Глупая девчонка даже не поняла, кого будит. Видно решила, что все снова закончится хорошо, но я уже понимала, что нет. Что-то изменилось внутри меня. Словно Таша не спала все это время, а тоже искала выход, блокируя тем временем все мои тропинки. Потому что она шла через боль, а я через любовь. Почему я не догадалась заблокировать ее изнутри?

Я попыталась ещё раз вырваться. Как раньше. Через свет, через любовь. Ничего.

Я даже не чувствовала метки. Будто их отрезали. Я не знала, как выйти. Не знала, что делать.

Я была заложницей.

А она — хозяйкой.

Все пятеро стояли на коленях. Томрин. Талмер. Мэй. Ис. И Кайрен.

Я не могла пошевелиться. Даже вдохнуть, моргнуть — ничего. Я просто наблюдала. Изнутри. Как изнутри стеклянного саркофага. Всё происходило наяву, а я лишь зритель.

— Сильные мужчины, говоришь? — усмехнулась я. Не я. Та, другая. Та, что вышла на свободу. — Вот и смотри, как они ползают, Мариса. Ты помогла мне и я не стану тебя наказывать сегодня. Ты будешь просто смотреть, как я наказываю их.

— Остановите её! — закричала Мариса. — Вы же не рабы, чёрт возьми! Вы же циски!

— Глупая маленькая цискочка не поняла, что натворила? — улыбается ей Таша. — Ты отняла их единственный шанс на свободу, когда дала мне в руки плеть. Я заблокировала ту