Забираю вас себе! - Тина Солнечная

— Я исцелю сердце. Если ты, Ис, удержишь её душу… Я смогу…

— А если ты вернёшь не ту? Или обеих снова?! — заорала Мариса. Голос у неё дрожал. — Что, если ты приведёшь обратно не ту Ташу?!

Я посмотрел на Мэя. Он был разбит. Смотрел на тело, как на солнце, погасшее навсегда. Кажется, он был готов снова надеть клеймо, принять плеть, отказаться от свободы — лишь бы она жила.

Кайрен всё ещё держал её. Гладил по щеке, будто она просто спала.

Отчаяние затопило долину. Наша девочка умерла, чтобы спасти нас всех.

И дракон… аккуратно, словно боится, что сломает, опустил её на землю.

— Уходите, — сказал Ис. — Я отправляюсь за ней. Только пусть сердце… пусть оно бьётся.

Я опустился рядом, взял её за руки. Мои ладони вспыхнули светом.

— Я буду держать её… сколько потребуется, — прошептал я. Даже если перегорю. Плевать. Без неё мне не надо ничего. Ни магии. Ни мира.

Ни жизни.

Ис сел у её головы, опустил руки на её виски. Его зрачки исчезли, лицо застыло. Он начал ритуал — тяжёлый, вязкий, опасный. Погружался куда-то вглубь мира, туда, где грани между жизнью и смертью тонки, как плёнка.

Прошел час или два. Моей магии больше не хватало. Сердце билось, но слабело. Лечить живых и воскрешать мертвых — это совершенно разные силы.

Талмер подошёл, встал рядом, положил руки на мои плечи и передал свою силу. За ним — Мэй. Потом — дракон.

Они вливали в меня магию, один за другим. Мы, пятеро мужчин, слившиеся в одно желание — спасти её.

В какой-то момент я уже не чувствовал себя. Я просто был каналом, проводником для магии. И вдруг

Резкий, судорожный вдох.

Тело выгнулось дугой, она оторвалась от земли, запрокинула голову.

Я увидел её глаза. Настоящие.

Она вернулась.

Тут же её сознание потухло. Она упала обратно, без сознания, но уже живая. Следом за ней на траву упал Ис. Мои силы тоже покидали и я даже не заметил, как упал в траву вслед за ними. Просто перестал видеть ее.

И где-то позади я услышал, как кто-то заплакал от облегчения.

Эпилог

Прошло двадцать лет.

Я иду по солнечной поляне босиком, чувствуя тёплую землю под ступнями и лёгкий ветер в волосах. Впереди слышны детские голоса, чей-то смех, где-то за деревьями мелькает светлая рубашка, и я улыбаюсь.

Позади — наш дом.

Большой, с широким крыльцом, резными перилами и окнами, в которых отражается солнце. Он живой. Не потому, что в нём много комнат или высокие потолки — а потому что в нём мы. Я и мои пять мужчин. Моя семья. Мой дом.

А за ним — целое поселение.

Когда-то мы были одни. Пятеро мужчин, одна женщина, и много боли, с которой никто не знал, как справиться. А теперь — здесь дома, дети, сады, мастерские, весёлые люди. Все они — те, кого я когда-то выкупила с торгов. Циски. Те, кому некому было помочь.

Теперь у них есть мы.

Ферма всё ещё работает. Она кормит всех нас и приносит достаточно, чтобы дважды в месяц я приезжала в замок. Появлялась на торгах, с холодной улыбкой на лице, выбирала тех, кого другие хотели бы сломать, и увозила их. А потом… просто говорила, что они не выдержали.

Что умерли под моей плетью. Моя репутация стала еще более хуже, чем была, но мне было все равно.

На самом деле, все купленные мною рождались заново.

В новом мире. Свободные. Живые.

Родителей я не видела уже много лет. И не жалею об этом ни капли. Просто… мы выбрали разные стороны. А возвращаться туда, где тебя не слышат, не имеет смысла.

С тётей я тоже не общалась. Никогда так и не спросила, знала ли она, что дарит мне выход в другой мир. Может, знала. Может, это и была судьба. Но я решила не копаться. Мне хватило второго шанса.

Иногда я думаю, что всё это было сном.

Но стоит закрыть глаза — и я снова там.

На поляне. В белом. В окружении пяти мужчин, которые любят меня так, как я даже не знала, что возможно.

Мы решили тогда, что не будет больше меток. Никакой власти. Никакой магии подчинения. Мы оставим всё позади. И сделаем по-нашему.

По древней традиции цисков — забытой, почти утраченной, но всё ещё живой в песнях и памяти моих мужчин.

Пять костров. Пять обетов. Пять сердец.

Я стояла посреди круга в платье, которое мы сшили сами — лёгкое, прозрачное, сотканное из лент и лепестков, которые мне дарили каждый из них в течение года. Оно сияло, будто держало в себе солнце. Волшебное. Как и вся та ночь.

Они подходили ко мне по очереди. Каждый — в одежде, которую сам выбрал. Кайрен — в чёрном, с открытым торсом и серебряными застёжками. Томрин — в тёмно-синем, строгом, с вышивкой на сердце. Талмер — в мягкой белой рубашке и свободных штанах, как целители древности. Мэй — весь в зелени и венках, смеющийся. И, наконец, Ис — в простом сером, почти монашеском одеянии, с глазами, полными света.

Каждый становился передо мной на колени, не потому что должен, а потому что хотел.

— Станешь ли ты моей жизнью? — спрашивали они. И я отвечала каждому: — Да.

Когда все пятеро взяли меня за руки, небо вспыхнуло.

Появились метки. Но не те, что мы знали раньше. Тонкие золотые браслеты, похожие на татуировки, обвили наши запястья. Они светились, когда мы были рядом. Они связывали, но не подчиняли.

После обряда Томрин подошёл ко мне и мягко положил ладонь на живот.

— Зря ты так затянула, — улыбнулся он. — Близнецы скоро родятся, а мы только поженились.

Я рассмеялась, потому что было совершенно неважно, когда я стану их женой. Важно было только одно — мы вместе.

И нас больше никто не разлучит.

Теперь, двадцать лет спустя, я стою на той же поляне. Солнечной, тёплой, живой.

И вижу, как бегут мои мальчики — уже взрослые, им по девятнадцать лет, но всё ещё те же сорванцы. Они гонятся за рыжеволосой девчонкой, в которую давно влюблены оба. И, судя по её смеху, не безответно.

Я поднимаю глаза к небу и замираю от трепета.

Там, высоко, в безоблачной синеве, парят два дракона. Один — огромный чёрный. Мой любимый, суровый Кайрен. А рядом — крошечная, бело-серая, с розовыми краями