Запятнанный Кубок - Роберт Джексон Беннетт

КОГДА ПОЛДЕНЬ ПЕРЕШЕЛ в вечер, Ана, капитан Мильджин и я бездельничали во внутреннем дворе башни Юдекса, потягивая чай и слушая, как войска входят в город и выходят из него. Мильджин принес Ане список легионеров, измененных для усиления, и, пока она читала, я пересказывал ему опросы, один за другим.

Когда я закончил, он покачал головой.

— Бедный старина Ухад… Его следовало перевести отсюда много лет назад. Запечатлители не переносят слишком много дождливых сезонов. Они плохо стареют. Но я не могу найти в том, что ты мне рассказал, ничего такого, что помогло бы мне разобраться в происходящем.

— Да, все это очень запутанно, — тихо сказала Ана. Она откинулась на спинку стула и подняла лицо к затянутому облаками небу. — Я думаю, сейчас мы расследуем три разных преступления. — Она подняла палец. — Есть отравление — Блас, Кайги Хаза и десять инженеров. Для этого преступления у нас есть вероятный кандидат — Джолгалган, — и, хотя она, возможно, привлекла к своим работам больше сообщников, мы сейчас ближе всего к ее поимке.

— Мы? — удивленно спросил я.

Ее палец повернулся ко мне.

— Подожди! Подожди. Я еще не закончила. — Она подняла второй палец. — Есть еще Кайги Хаза. Он совершил какое-то гнусное деяние, что-то связанное с Бласом и Ойпатом. Но я пока не вижу ни формы, ни причины этого. У меня есть только подозрения и очень мало доказательств. Нам не помогает то, что эти события произошли более десяти лет назад.

— Мы же не думаем, что Хаза... ну... занесли инфекцию в Ойпат? — спросил я. — Что они отравили кантон, как могли бы отравить человека?

Мильджин покачал головой.

— Дерьмо с Ойпатом хорошо задокументировано. Идиот, который сварил яблонетраву для изготовления бумаги, был выгнан из иялета апотов и чуть не угодил в тюрьму. Хаза тут ни при чем.

— Да, — сказала Ана. — Но есть что-то. Что-то, что они хотят скрыть, и оно касается всех этих убийств. — Затем она вытянула третий бледный палец. — А еще есть мельник папоротниковой бумаги Суберек и секретарша Бласа Рона Аристан. У обоих дырки в голове, и все больше доказательств, которые связывают их с кланом Хаза. — Она опустила пальцы. — По иронии судьбы, в этих убийствах я больше всего уверена в мотиве и характере убийцы. Но, к сожалению, я думаю, что у нас меньше всего шансов поймать этого преступника.

Я переводил взгляд с Мильджина на Ану и обратно. Мильджин совсем не выглядел удивленным, и, хотя они оба выглядели обеспокоенными, они больше ничего не сказали.

— Вы что? — сказал я. — Вы знаете, кто убил Суберека и Аристан, мэм?

— В некоторой степени. Как и капитан Мильджин, я полагаю.

Я взглянул на Мильджина, у которого было мрачное выражение лица.

— И… кто это? — спросил я.

— Это сложный ответ, — вздохнула она. — И прежде, чем мы перейдем к нему, я хотела бы проверить одну теорию, которая у меня есть...

— О чем, мэм?

— О тебе, Дин. — Она повернулась к Мильджину. — Вы готовы, капитан?

Мильджин выглядел удивленным. Затем он вздохнул:

— Вы уверены в этом, мэм?

— На сто процентов, — сказала Ана. — Мне очень любопытно. Вы готовы, капитан?

— Ад меня побери. Конечно. Встань, мальчик, — сказал он и начал отстегивать ножны на боку. — И возьми мой меч. Он протянул мне клинок в ножнах.

Ана склонила голову набок:

— Я думала, вы собираетесь посмотреть, на что он способен в бою?

— Решил, что так будет безопаснее, мэм, — сказал Мильджин. — Меньше шансов, что мы случайно отрежем себе головы. Возьми это, парень.

Я посмотрел на ножны.

— Для... для чего, сэр?

— Для пробы. Посмотрим, насколько легко тебе будет запомнить, как доставать этот меч.

Я нерешительно взял у него ножны. Я был потрясен тем, насколько легкими они казались. Клинок внутри, должно быть, весил не больше перышка.

Он увидел выражение моего лица и ухмыльнулся.

— Сделан из кости титана, — сказал он. — Изготовить такой материал чертовски сложно. Он прочный, но легкий — это как-то связано с давлением воды или еще с какой-то хренью. И все же он держит лезвие острым дольше, чем самая лучшая сталь. — Он постучал по запирающему механизму. — Меч настолько ценен, что мне пришлось изготовить для него эти необычные ножны. Чтобы извлечь его из ножен, нужно несколько очень точных движений. Я запомнил дорогу, хотя это заняло у меня чертовски много времени, но… Давайте посмотрим. Ты возьмешься за ручку, закроешь глаза, и я покажу тебе движения. И мы увидим, что ты запомнил.

Он взял меня за руки и направлял их, медленно отпирая свой меч, делая пол-оборота, четверть оборота, восьмую часть оборота в ту и другую сторону. Я чувствовал, как при каждом повороте щелкают механизмы рукояти меча, как маленькие штифты входят и выходят. Это было чудовищно сложно. Я не мог понять, как Мильджину удалось это запомнить.

— Сейчас, — сказал он, вернул клинок на место и отступил назад. — Открой глаза, и посмотрим, сможешь ли ты вытащить его. Сейчас, Кол. Как можно быстрее.

— Но вы показали мне это только один раз, — сказал я.

— Ну и что? Попробуй.

Я нахмурился. Затем я взял рукоятку в правую руку, ножны — в левую; и тут мои глаза затрепетали, и словно кто-то выдохнул воздух через мышцы моей руки. Я повернул меч в одну сторону, затем в другую, а затем…

В мгновение ока передо мной оказался обнаженный клинок, бледно-зеленый, как бутоны молодой листвы на дереве. Я уставился на него, потрясенный собственным успехом.

— Хорошая работа, — сказал Мильджин, но вид у него был совсем не довольный. Он посмотрел на Ану. — Значит, у него есть.

— Похоже, у него есть, — сказала Ана.

— Я... у меня есть что? — спросил я. — О чем вы все говорите, пожалуйста?

— Мышечная память, — объяснил Мильджин. — Ты учишься двигаться и запоминаешь это, Кол, чтобы потом повторить. Безупречно, каждый раз.

Он произнес это с некоторым благоговением, но это прозвучало более или менее в соответствии со всеми остальными моими изменениями.

— Но... это потому, что я запечатлитель, сэр, — сказал я. — Да?

— Нет, черт возьми, —