Вороньи сказы. Книга первая - Юлия Деулина

думаю, никто не собрал правила эти да не записал, неужто только в Уложении они и в сказах народных. Подумала я, в общем, делом этим заняться, надо будет под такое отдельную книгу завести.

По пути в знакомые места попала, море почуяла – там вот Грай, смотрю, и деревенька моя.

– Октавий, – кричу в небо. – Свернём на чуточку? Погляжу, как там Холу, кошечкам моим и курочкам живётся.

На избу свою старую глянуть интересно было, но больший интерес меня взял с того, чтобы посмотреть, как меня Князь к порогу привёл. Что сказал бабке моей Миле?

Ворон каркнул, и свернули мы с дороги, пошли лесною тропой. Вокруг чуть ли не каждая берёзка знакомая, весь лес я малая исходила. Вон там болотце есть, а там стоит избушка охотницкая, а там лисички росли непомерно, ковром просто. Стало мне чуточку потеплее от воспоминаний.

В деревушку зашла, только воротца переступила – лает пёс, Хол мой. Люди повыглядывали, признали, руками замахали, прибежали выяснять, что да как, где была, чего видела, не хочу ли колдуньей поселиться, а то старый пропал куда-то, изба пустая. Лада прибежала, обняла меня, на пироги позвала – и не тревожится вовсе, что я в дом родной вернулась.

– Я кое-чего гляну у избы, колдовство кое-какое заберу, и дальше в путь, – говорю.

Усадили меня на пороге, молока принесли парного и пирогов с квашенной капустой да репой. Кошечки мои, все живы-здоровы, об ноги трутся, Хол руки мне облизал (не знаю, по любви или за пироги больше). Умолили меня на ночь остаться.

Порассказывала я деревенским, чего видала, но не про навь тёмную, конечно, а про земли другие, про Степь, про нечисть разную. Парочку сказов прочла, которые человеку незнаткому попонятней.

А в темноте, с расчётом, что по домам люди будут, огнём защищённые, стала былое глядеть.

– Шуршите, страницы, от послесказки к присказке, от дня насущного к дню бывшему, от девицы к ребеночку, от Враны на выданье к Вране на любование, покажите, страницы, как явилась сюда воронёнком не вороною!

Потускнело всё вокруг меня, заморочилось, затуманилось, и стали дни задом наперёд лететь, страницы переворачиваться пред моим взором. Ни зеркальца, ни лужицы не понадобилось, прямо вокруг меня события встают. А Тёмн смеётся в голове: «Недолго ты без меня…»

Увидала я закат тёплый, порог светлый, яблоню старую, от которой лишь пень сейчас стоит, двух кошечек, которые давно померли, и Хола кутёнком. А на пороге бабка с дедом, лица попуганные, но смирные, и стоит пред ними женщина высокая в синем платье, серебром шитом, в волосах ленты с бубенчиками вплетены, на меня похожа, только глаза голубые да усталые такие, моря горечи видавшие. А меня за ручку держит, малую совсем. Сундук тут же большой, что у нас стоял, биси его на землю опускают, рожи корчат.

– Берегите её, пока не вернусь. Не вернусь – дальше берегите, – шелестит женщина, тихо, как ветерком по листьям. – Не чините заслонов, пусть как хочет, живёт. Княжий долг твой, Мила, на себя беру за то, и лунек вам оставляю, до смерти хватит.

Ручку мою от своей отъяла, глянула сверху вниз, и пошла прочь, биси за ней увились. А я стою, гляжу как зачарованная, а верно так и было! Околдовала, чтобы не плакала. Мила меня подхватила, к груди прижала…

Стряхнулось видение, снова я в ночи оказалась. Что-то, думаю, странное. И правда, полезла в книгу глядеть, в сказ про Князя Ворон, а там писано, что говорил он, будто сам меня привёл. То ли я неверно записала, то ли скрыл ради чего-то, а ради чего – нет у меня мыслей.

Наутро, хоть и уговаривали меня деревней всей, а не осталась, дальше пошла. Только прежде про колдуна расспросила. Рассказали мне, что вот год этот его и не появилось, а избу уж лютые облазили, добро колдовское унесли. У меня опять про заговорщиков мысли, что колдунов убивают. Даже как-то неприятно стало, захотелось к Котяне скакануть поскорее, но поглядеть, как с Иринеей я жила, переинтересило всё ж.

Долго ли, а добрались мы с Октавием до места того, где жила я раньше. Гляжу на болото, предо мною расплескавшееся, на берёзки-косточки да спрашиваю:

– Тут ли, не сумневаешься?

– Тут! – Октавий каркает. – Глубже. Вон. Крыша!

Пригляделась я до ряби, и правда – крыша съехавшая, избу всю болото обсосало, вокруг тишь тишайшая. Не к месту про Князя Омутов вспомнила. Ну ежели сейчас выйдет кто меня спасать от нечисти болотной, я ему в очи плюну и к Котяне упрыгаю, не нужно мне Наведара второго.

Октавий воем обернулся, повёл меня по кочкам. Сам в одном месте по колено плюхнулся, а мне и подол не обмочило, так он бережно. Стали у избы. Вся-то она погнила да развалилась, осоки на полу колосятся. Кикиморы гнездо устроили, повыглядывали носами-сучками любопытными, запищали передо мною, закрутились, лапками молят, как кошки молока.

– Ты, Октавий, пригляди, нежеланная я гостья на болотах.

Кивнул Октавий, а я стала заклятие читать, чтобы детство своё увидеть. Опять клятый мне шепчет: «Перевернёшь страницу, а там я…»

Да молчи ты, неблагой, разговорился ишь – думаю, но шёпотом.

Полетели страницы мимо, отступило болото, цветами заросло, изба смолодилась, лапы-корешки отрастила, шевелит ими. Вижу, как сижу я с Иринеей на лугу перед избой, она птичкой деревяной со мной играется, заклятье шепчет – и меняется птичка на зайку. А я веселюсь, хохочу, руками плещу, словно заместо трав вода вокруг.

Стала я страницы листать, тяжёлые, перевернула одну поглядеть как ещё я тут жила, а она чисто каменная, запыхалась вся, душеньку чуть не надорвала. Ничего там тайного, как обычный ребёнок жила, только вместо бабок да тёток приглядывали за мною биси. Сковала их колдовством Иринея, видать, не кусили меня ни разу, а ведь какая пытка для нечистого рядом-то с такой кровушкой сидеть, око видит, а зуб неймёт.

Попыхтела я да завела заклятие, чтобы глянуть день, когда Иринея последний раз на пороге стояла, ещё сложнее оно вышло, я уж закряхтела прям от натуги, но получилось долистать. Думала, увижу как меня за руку выводит, такое что-то. А увидела, как возвращается она к избе на закате, с лазейки шагнув. Пошла внутрь, а я за нею, надеясь, что не провалюсь в дыру какую. Это тут, в прошлом, изба целёхонька, а я ногами в настоящем ступаю… Походила Иринея по избе, прибралась чуть, снарядила себе торбу всякими травами да зельями, велела трём бисям в торбу тоже прыгнуть