Предатель - Энтони Райан

Капитан Дерван помедлил.

— То есть, миледи, вы хотели бы остаться одни? — спросил он, многозначительно глянув на неохраняемую дверь.

Лорайн в явном недоумении приподняла брови и поджала губы.

— Если бы не хотела, то так бы и сказала, не так ли?

— Разумеется. — Дерван ещё раз низко поклонился покинул комнату, напряжённо выпрямив спину.

— И закрой чёртову дверь! — крикнула Лорайн, когда его сапоги гулко застучали по лестнице снаружи. — Послушный юноша, но воспитания ему не хватает, — сказала она, когда закрылась защёлка.

— Говорит он определённо не как дворянин, — заметил я, вызвав тем самым улыбку на губах Лорайн.

— Ну какой же он наблюдательный, а, миледи? — спросила она Эвадину. — Элвин вечно такой. Всё-то подмечает, даже когда не хочешь.

— У моего капитана много талантов, — ответила Эвадина. — И я благодарю Серафилей за все и каждый.

— Да. — Весёлость Лорайн померкла, она внимательно посмотрела на Эвадину и снова перевела взгляд на меня. Я заметил блеск понимания в её глазах, которые осматривали моё лицо, покрытое недавно полученными синяками. — Не сомневаюсь, он был очень для вас полезен. И что же на этот раз? — Она подняла руку и коснулась ссадины на моём подбородке — подарок от побоев, нанесённых разъярённым Арнабусом. — Еретики или предатели? Должна признаться, миледи, я и не думала встретить женщину, которая могла бы нажить больше врагов, чем я — хотя большинство моих давно покинули этот мир.

— И еретики и предатели, — сказал я, желая ограничить эту беседу самыми насущными проблемами. — Это и есть причина нашего визита.

— А-а. Снова война, и так скоро? — Лорайн со вздохом отвернулась и пошла к туалетному столику, на котором стоял набор маленьких стеклянных бутылочек. Пара десятков, если не больше, и все разных цветов и размеров. Она выбрала одну из коллекции и подержала на свету, струившемся через единственное окно в комнате. Стекло имело слегка розоватый оттенок и отбрасывало на грубо обтёсанную стену интересную абстрактную тень. — Нынче духи́ остались моим единственным пороком, — сказала Лорайн, вытаскивая маленькую кристальную пробку из бутылочки, и помахала ей. Я, стоя за несколько футов от неё, уловил аромат — приятную смесь цветочных ноток со слабым привкусом цитрусовых.

— Вот эти — из-за южного моря, — продолжала Лорайн, и, по мере того, как она говорила, её тон и осанка становились всё менее предрасположенными. А ещё смотрела она в основном на Эвадину. — Мне достоверно известно, что их разнообразные ингредиенты приходится многие мили везти караванами через пустыни, а собирают их в далёких землях, неизвестных нашим самым известным учёным. Когда отгремел прошлый виток резни, оказалось почти невозможным увеличить мою коллекцию, или купить достаточно зерна, чтобы мои самые бедные керлы не голодали, раз уж все рабочие руки, которые собирали бы урожай, затащили на войну. По моим подсчётам, по меньшей мере каждый десятый не вернулся из нашего славного путешествия в Долину. А ты же знаешь, Элвин, в цифрах я всегда хорошо разбиралась.

Она помедлила, молча глядя Эвадине в глаза.

— Но с другой стороны, — добавила Лорайн, снова улыбнувшись и закрывая бутылочку пробкой, — такова уж война. Для торговли плохо, если только не торгуешь оружием. Я не торгую.

— Я уверен, — начал я, очень осторожно подбирая слова, — миледи герцогиня знает, что когда война стучит в дверь, редко есть возможность не ответить на стук. Я, будучи всего лишь скромным писарем, пусть и с дворянским титулом, никогда бы не осмелился рассказывать герцогине о том, как вести дела. Но вы наверняка знаете, что война, хоть и может привести к перерывам в торговле, также открывает и новые возможности. Припоминаю, что один мой прежний знакомый как-то раз говорил, что война — это волчица, и мудры те вороны, что жиреют на её добыче.

На лице Лорайн промелькнула какая-то тень, и она отвернулась поставить на место бутылочку с духами. Я знал, что одна из любимых присказок Декина возымеет эффект, но не гнева ожидал. Её любовь к павшему королю разбойников наверняка не угасла, как и горе. Лорайн так и стояла, молча разглядывая свою коллекцию, пока у Эвадины не кончилось терпение.

— На самом деле, миледи, мы приехали сюда с ужасными вестями, — сказала она, позабыв мою просьбу оставить переговоры мне. — Светящий Дюрейль Веарист умер от рук одного из своих священников. Гнусного, мерзкого еретика по имени Арнабус, который хочет установить господство над Ковенантом Мучеников. Ещё эта тварь похитила и пытала человека, который стоит перед вами, душу, которую, как я знаю, мы обе ценим. Неужели вы, как старый друг Элвина, и истинная дочь Ковенанта, не пожелаете помочь нам сокрушить эту ересь и привлечь к ответственности преступника Арнабуса?

— Дочь Ковенанта? — Лорайн тихонько рассмеялась. — Я дочь мужчины и женщины, которые резали глотки и отравляли людей за деньги, и, судя по тому, как хорошо у них получалось, не сомневайтесь, им нравилась эта работёнка. Признаюсь, я буду просто поражена, если хоть кто-то из них пробрался через Божественные Порталы. А что до Элвина и нашей давней дружбы… — на её губах играла кривая, но ласковая улыбка, когда она стрельнула в меня взглядом, — это, уверяю вас, требует дальнейшего рассмотрения.

Она хлопнула в ладоши, отчего ребёнок на моих руках раздражённо хныкнул, а потом мать забрала его обратно.

— Но это подождёт, — сказала Лорайн, быстрым шагом унося беспокойного теперь Боулдина к двери. — Я должна позаботиться о вашем приветственном пире, а этому лордику нужен полдник.

— Время работает против нас… — начала Эвадина, но Лорайн уже распахивала дверь и выходила из комнаты.

— Задержите свою войну всего на день, миледи, — эхом донёсся голос спускающейся по ступенькам Лорайн. — Не сомневаюсь, ваши солдаты только поблагодарят вас за это.

* * *

Вечером жонглёры устроили весёлое развлечение, хотя скорее случайно, чем намеренно. Это трио, как я понял, состояло из матери, отца и сына, и именно последний веселил больше всех. Его родители гибко, грациозно и с мастерством, свидетельствующим о многолетней практике длиною в жизнь, бросали всевозможные шары и жезлы, а вот их столь же подтянутому и атлетичному сыну явно требовалось ещё несколько лет тренировок. Много раз он ронял жезлы, которые бросал его отец, к пущему веселью публики из солдат Ковенанта и местной знати. Один раз парень получил прямо по лицу кожаным мячом, который мать бросила, балансируя на плечах мужа. Но всё же, неуклюжий юнец хорошо реагировал на свои ошибки, отвечая на крики толпы изящными поклонами и ухмылками, которые выражали только приветливое добродушие, в отличие от смущённых выражений, частенько появлявшихся