Хозяйка Северных гор 2 - Адель Хайд

Пока алхимики всё ещё занимались тем, что подбирали состав, пробовали и масло, и жир, и серу, и сверху скрепляли смолой.

Весь этот состав наносился на древко ближе к наконечнику стрелы. И перед выстрелом стрелу требовалось поджечь и быстро отправить в полёт. Основная проблема была в том, что иногда в полёте огонь гас. Именно поэтому я задумалась о том, что нам нужен порох. Потому что с порохом в полёте стрела будет ещё больше разгораться за счёт кислорода.

А ещё я задумалась, что неплохо было бы сделать пушку, на ум даже пришло какое-то название – бомбарда.

Не знаю, мой мозг иногда выдавал странные вещи, возможно, что-то из, когда-то ранее прочитанного всплывало. Единственное, что делало невозможным создание такого оружие, это то, что технологий литья в этом времени пока не было, как не было и доменных печей.

Поэтому, обсудив возможности со своим кузнецом, с Джоном, мы с ним пришли к выводу, что пушку сделать можно, но только если её ковать. И Джон предложил сковать плоские пластины, а потом соединить их.

И пока Джон начал работать над небольшим опытным образцом. Но для того, чтобы из этой пушки вылетело ядро, тоже нужен был порох. Всё упиралось именно в это. Но я была уверена, что мои алхимики совершенно точно смогут это сделать. Потому что у них уже получалось что-то похожее, просто пока дыма было больше, чем огня. А это означало только одно, что нужно что-то поменять в составе, чтобы полученная смесь горела.

А раз она уже горит, значит мы движемся в правильном направлении.

Всё это я показала Алану. Он снова смотрел на меня такими глазами, какими он смотрел тогда весной, когда только собирался стать королём и уходил из Кардифа в Шотландию.

Я улыбнулась мужчине, а он сказал:

— Мне уже жалко тех, кто рискнёт на тебя напасть, Маргарет.

— Пусть лучше обходят меня стороной, — сказала я.

Алан снова внимательно на меня посмотрел.

— Не только Кардифф изменился, но и ты, — сказа он.

Почему-то мне стало неприятно, и я несколько резко спросила:

— Что? Стала злой?

Но Алан вместо того, чтобы что-то доказывать, что он совсем другое имел в виду, никого не стесняясь, просто обнял меня, совершенно по-братски, уткнулся мне в макушку и сказал:

— Ты просто стала другой, как погода, которая никогда не бывает одинаковой, как лето, которое сменяется осенью, как и мы все. Все мы меняемся.

Я никак не ожидала от Алана таких слов, но он ещё что-то сказал, буквально прошелестев мне в макушке:

— Но одно неизменно…

А что неизменно я так и не расслышала.

Но переспрашивать не стала, отчего-то было страшно, что то, что я услышу, испортит то, что сейчас между нами происходило. Вот такое вот деловое общение давалось нам с Аланом легко, и мне не хотелось терять этой лёгкости.

Да и некогда было.

После того как я показала Алану все эти военные приготовления, мы с ним пошли в стекольные мастерские. Там стекольщики всё ещё бились над линзой для маяка.

Алан долго смотрел на рисунок, по которому делали линзу, а когда я ему объяснила, что свет можно усилить таким образом, что луч, выходящий из линзы, будет пробивать и туман, и непогоду, и темноту ночи, и корабль не потеряется, то Алан сразу сказал:

— Я следующий на очереди. Я тоже хочу такой маяк.

А образец подзорной трубы у Алана пришлось практически отбирать.

На удивление, подзорную трубу мы сделали быстрее, чем линзу для маяка. Видимо, дело было в размерах.

Для подзорной трубы специальным образом обтачивались стёкла и подбирался порядок, в котором они устанавливались. Основное время ушло именно на это. Но после того, как, наконец-то, получилось подобрать количество стёкол, размер и порядок установки, у нас появилась первая подзорная труба в этой действительности.

— Ещё немного доработать и можно ставить на серийное производство, — сказала я.

А Алан, словно ребёнок, долго играл, рассматривая в подзорную трубу всё, что только можно, и отдал её обратно с большим трудом.

Я улыбнулась:

— Алан, я тебе обязательно сделаю персональную трубу. Это не самый удачный образец, оставь его здесь, — добавила я, глядя на то, как тяжело Алан расстаётся с необычной игрушкой.

Следующим, что я показала Алану, был прототип первого компаса. Пока он был большой, и для тех, кто был склонен верить в разные магические вещи, компас был из разряда магического артефакта.

Я знала, что дети очень часто забегали в мастерские вечером, когда было можно, и стояли возле компаса, вертели его в разные стороны, с удивлением наблюдая, как стрелка всегда показывает на север.

Разметка на компасе была простая: четыре стороны света и насечки по кругу.

К сожалению, я не помнила, что там ещё нужно был указывать и совершенно не знала, как высчитывать широту и долготу.

Алан готов был ходить и ходить, но время уже перевалило на вторую половину дня, и мне хотелось прилечь. Поэтому я оставила Алана, который пошёл к своим, а сама отправилась отдыхать.

После отдыха мы собрались за ужином узким кругом доверенных лиц, и я спросила у Алана:

— Есть ли у тебя контакты с викингами?

Оказалось, что да, в Шотландию иногда заходят их корабли. Викинги уже не те пиратствующие грабители, оказалось, что у викингов теперь есть несколько стран. У Алана есть связи с датским королём Вальдемаром Первым.

И хотя викинги всё так же главенствуют в Северных морях, но войны ведут всё больше внутренние за раздел территорий.

— Алан, — сказала я, — я хочу тебе предложить нанять викингов. Я думаю, что они смогут противостоять нормандцам как на воде, так и на земле, если, конечно, захотят ввязываться в эту войну.

Алан слушал, не отвечая, но я видела, что слушал он внимательно и я продолжила: — Я понимаю, что даже если мы им заплатим золотом, всегда найдётся кто-то, кто сможет перебить оплату.

Алан собирался что-то возразить, но я покачала головой, показывая, что сейчас не время разбираться, кто благородно выполняет взятые на себя обязательства, а кто нет.

И, наконец, сказала то, что собиралась:

— Как думаешь, если мы предложим викингам компас и подзорную трубу, то готовы они будут встать за нас.

Алану идея понравилась, но он сказал:

— Вряд ли Вальдемар поддержит это как король, но мы можем нанять несколько кланов. Но