Хозяйка Северных гор 2 - Адель Хайд

небольшой кувшин, который Али назвал «Небесный огонь», но, когда купец стал объяснять мне принцип запуска фейерверков, для которых и предполагался этот порошок, то я сразу поняла, что это он, порох.

Я одним ухом слушала купца, а сама смотрела и не могла поверить своим глазам, потому что этого кувшина точно хватит и на атаку стрелами, и на пару выстрелов из пушки, если удастся её сделать. А если у купца есть ещё кувшин, и я смогу его купить, то это вообще снимает все вопросы с моментом обороны.

Но для торговли, как и для моего статуса, нетерпение, это очень плохо, поэтому я подавила в себе желание перебить купца и сказать, что фейерверки делать не собираюсь, и выслушала всё до конца.

Потом купец преподнёс совершенно шикарный подарок, набор специй. Это была такая редкость и стоило так дорого, что могло сравниться со стоимостью серебра. Он сам поднёс мне шкатулку, в которой стояли стеклянные баночки. Из его объяснений и донёсшегося до меня аромата я поняла, что там и корица, и шафран, и мускатный орех, и даже, возможно, гвоздика и имбирь.

В следующей шкатулке были сушёные фрукты, мои любимые финики. Я сразу их съела, не удержалась. Шкатулку с ароматическими маслами я не стала нюхать, у меня уже начинала кружиться голова от столь ароматных подарков.

Но мне всё очень понравилось. Глядя на купца, я понимала, что денег ему не нужно — он ехал сюда за моими новинками, и объявленная мной война всему миру снимала с меня всякие обязательства по сохранению товарных тайн.

Я предложила купцу рецепт галет, но купец был хитёр, он откуда-то слышал о трубе, которая приближает то, что находится далеко.

— На это я технологию изготовления не дам, — сказала я, — но несколько труб могу на обмен сделать.

— Десять, — предложил купец.

— Одну, — ответила я.

Сошлись мы на трёх подзорных трубах.

— Но вам придётся подождать, — предупредила я.

— У меня время есть, — кивнул купец.

— А если начнётся зима и шторма будут каждый день, что вы планируете делать? — уточнила я.

— Я надеюсь, что у вас найдутся покои в замке, где бы я смог переждать суровую зиму, — улыбнулся купец и, осторожно переведя взгляд мне на живот, добавил: — У меня есть лекарь, я взял его с собой. Он помогает мне, когда болит спина.

Я удивлённо приподняла брови. Купец не выглядел человеком, у которого может болеть спина.

Али сразу понял моё удивление и поспешил объяснить:

— Почтеннейшая, я не всегда был богатым купцом, в начале своей карьеры я служил юнгой на корабле, и сейчас пожинаю последствия бурной молодости.

На середину комнаты вышел тот самый старик в однотонном халате и, поклонившись, представился:

— Джабир аль-Табиб.

Джабир тоже неплохо говорил по-английски.

— Откуда твои люди так хорошо знают язык? — спросила я.

— Не все, — улыбнулся купец. — Я знаю, писец и Джабир.

— Что ты умеешь? — спросила я лекаря.

Оказалось, что Джабир аль-Табиб автор трактата о четырёх стихиях.

Когда я удивлённо посмотрела на него, он пояснил:

— Речь идёт о телесных соках.

Учитывая, что здесь пока никто вообще особо не занимался изучением телесных жидкостей, ну кроме крови, то это было очень интересно.

Он также рассказал об инфекционных заболеваниях, описав симптомы кори и оспы.

Я задумалась о том, что, наверное, мне его высшие силы послали. Я много раз думала о том, как буду справляться, если мой ребёнок заболеет. А здесь, если ещё они останутся на зиму, можно и о вакцинации подумать.

Вдруг Джабир обратился ко мне:

— Будет ли позволено мне задать вам вопрос, почтеннейшая?

Я с улыбкой кивнула.

— Я слышал, что у вас есть лаборатории, где вы делаете алхимические эликсиры. У меня есть небольшие познания в получении горящего вещества. Будет ли позволено увидеть? — спросил он.

Но я не спешила соглашаться, хотя меня сильно заинтересовал этот старик. И не только с точки зрения моих будущих родов, сколько действительно из-за того, что мы могли бы вместе доработать перегонку и получение и спирта, и кислот, и, возможно даже задуматься о хирургии.

А ещё выяснилось, что одной из причин, по которой старый лекарь отправился в такое далёкое и опасное путешествие, было то, что он служил самому хану и, соответственно, отвечал за здоровье семьи. Что-то там случилось, что поставило великого лекаря в ситуацию, вынудившую его бежать.

О женских болезнях лекарь обмолвился, но не стал вдаваться в подробности, а я подумала, что Бера вполне может его задействовать для помощи с лечением и, возможно, даже с родами.

Во время торжественного обеда состоялся ещё один разговор с купцом, на котором он мягко подводил меня к тому, что у него есть ещё очень интересные предложения, он рассказал о том, что часть товаров оставил в Карнарвоне под охраной сэра Джеффри, а сюда привёз лишь подарки и небольшую малость.

Кстати говоря, в качестве подарков был преподнесён ещё один большой сундук, полный тканей, совершенно непрактичных в наших условиях, но очень красивых: шёлк, парча, тончайший бархат.

Когда купец их демонстрировал, я видела, каким радостным огнём загорелись глаза женщин, стоявших рядом.

Я подумала о том, что, какие бы времена ни были, всем хотелось быть красивыми. Поймала себя на мысли, что мне пока не хочется шить себе новое платье. Достаточно и того, что с помощью швей из посёлка у меня появилось несколько практичных, не очень ярких нарядов с широкой талией, которых мне должно было хватить до того момента, как я рожу. А потом посмотрим… Вдруг стану толстой и придётся шить новый гардероб.

По моим расчётам и по расчётам Беры, появление наследника или наследницы Джона планировалось на конец февраля — начало марта. Я эгоистично надеялась, что поздняя осень повлияет на продолжительность зимы и в это время в Кардифе всё ещё будет спокойно, и я не буду рожать под звуки летящих с замка стрел.

За ужином купец очень осторожно выспрашивал ещё и про другие изобретения. Я заметила, что он действительно слышал практически обо всех. Выяснилось, что сперва он посетил столицу, познакомился там с Николасом, который уже запродал ему и зеркала, и галеты. Купец рассказал, что оставил Николасу достаточно большой заказ на карманные зеркала.

— Ценность этих зеркал не только в том, что они обладают удивительно правдивой чистотой изображения, —