Грехи Матери - Роберт Дж. Хейс

Хранитель Источников. Очень странно с ее стороны. Мезула тоже не лгала, но, скорее, говорила полуправду, двусмысленности и недомолвки. Для меня это не должно было стать сюрпризом. Если тебя вырастила женщина, которая никогда не говорит всей правды, ты учишься что-то скрывать. Мы все многому учимся у своих родителей, особенно тому, чему не должны учиться.

Кенто остановилась на полпути к вершине дюны. Она повернулась и посмотрела на меня сверху вниз, у нее были такие же ярко-голубые глаза, как у меня, и такая же смуглая кожа, как у Изена. Затем она покачала головой и отвернулась, уже начиная заворачивать вокруг головы собственную шаль.

— Я Аспект, Эска.

Я с трудом взобралась на дюну вслед за ней, Имико — за мной. Кенто задала изнурительный темп. Мы часами брели под палящим солнцем вверх и вниз по бесконечным песчаным холмам, которые колыхались под ногами и выглядели точно так же, как и предыдущие. Горячий ветер хлестал нас, рвал одежду, забрасывал колючими песчинками. И все же мы с трудом поспевали за Кенто. Я думаю, она специально установила такой темп, зная, что мне будет трудно за ней угнаться. К этому времени моя дочь уже достаточно хорошо знала меня и понимала, что у меня возникнут вопросы, но трудно задавать их, когда тебе трудно дышать. Тупая гребаная пустыня, ее жара и песок. Вскоре Имико оказалась рядом со мной, и мы продолжали тяжело шагать в тишине. Ну, почти в тишине, если не считать дыхания и случайных проклятий, которые я бормотала себе под нос всякий раз, когда песок смещался и я чуть не падала. Имико всегда была рядом, чтобы поддержать меня. Я думаю, ей тоже было нелегко, судя по тишине. С другой стороны, возможно, она все еще боролась с собственными демонами.

Кенто чуть ли не летела впереди, ее тень скользила по дюнам. В какой-то момент я поняла, что она погружена в раздумья. Трудно оставаться злым, особенно когда ты в напряжении. Пока мы брели по песку, а глаз смотрел на меня сверху вниз, безжалостный, как солнце, горизонт мерцал и двигался. Мой гнев утих, и я с новой ясностью увидела спину своей дочери. Я знала, что она погружена в раздумья, потому что, ну, как часто я делала то же самое? Некоторым людям нравится думать, что размышлять — это значит сидеть в темном углу, сливаясь с тенями, но это полная чушь. Лучший способ размышлять — ставить ноги на одну линию и идти до тех пор, пока подошвы не покроются волдырями, бедра не начнут гореть и пот не потечет рекой по лицу.

Солнце уже опускалось за горизонт, когда Кенто, наконец, сбавила скорость настолько, что мы с Имико смогли ее догнать. Температура уже снижалась, и, несмотря на изнуряющую жару, которая, казалось, стояла всего несколько мгновений назад, меня знобило. Мы шли уже несколько часов, может быть, больше, возможно целый день, но огромный глаз не казался ни больше, ни меньше. Он по-прежнему возвышался в небе над нами и перед нами, хотя в тот момент его взгляд был направлен не на меня. Я почувствовала странную легкость от этого отсутствия внимания, как будто тяжесть его взгляда была камнем на моей шее, вгоняющим мои ноги в песок.

— Спрашивай, — наконец сказала Кенто. — Хотя, Эска, тебе не понравится ответ.

Раньше меня это никогда не останавливало. Всегда были вопросы, ответы на которые причиняли боль мне или другим. К сожалению, я очень любопытная, и, когда передо мной встает загадка, я, как и Сирилет, должна ее разгадать. Я должна знать правду. Я никогда не умела оставлять все как есть. Это все равно, что обнаружить на своей коже заусенец и почесать его, даже если после этого останется кровоточащая рана.

Мы взобрались на вершину движущейся дюны и начали скользящий спуск к подножию.

— Хранители Источников встречаются редко. Они являются потомками Аспектов, — сказала я. — Когда родословные двух Аспектов пересекаются, дети становятся Хранителями Источников. Чтобы иметь такую родословную, нужны оба родителя. — Я взглянула на Кенто, но она смотрела прямо перед собой, наблюдая, как песок оседает под каждым шагом. — Изен не был Хранителем. Твой отец мог быть потомком Аспекта, но шансы на это невелики. Ты не была Хранителем Источников, Кенто. Но ты им стала.

Кенто что-то проворчала в подтверждение, но ничего не сказала.

— Что это значит? — спросила Имико. Я изо всех сил старалась не отставать от Кенто, теперь ее продвижение замедлилось, но Имико все равно отставала на несколько шагов.

— Это не просто название, так? — спросила я. — Ты действительно являешься Аспектом Мезулы.

— Да, — сказала Кенто, когда она достигла подножия дюны. Она остановилась, сняла с плеча бурдюк с водой, сделала пару глотков, затем подняла лицо к темнеющему небу.

— Каким образом? — спросила я.

Кенто вздохнула.

— Мезула — богиня, Эска.

Я усмехнулась и потянула за шаль, внезапно почувствовав, что мне отчаянно хочется вдохнуть воздух, не просачивающийся сквозь грубую ткань, и вдохнула холодный воздух.

— Она Ранд.

— Ранд — богини, — сказала Кенто. — Они создали нас. Моя мать в буквальном смысле определила ход жизни на Оваэрисе. Всей жизни. Если ты хочешь спорить о теологии, Эскара, ты проиграешь.

Я поворчала, но не смогла оспорить этот факт.

— Почему? — спросила Имико. — Почему она сделала тебя Аспектом?

Я знала почему. Мезула ненавидела меня. Я убила одну из ее дочерей, а другая жила отшельницей, потому что решила помочь мне победить Железный легион. Мезула сказала, что я убила Коби так же, как убила Сильву, но это было неправдой. Коби нашла меня в лаборатории принца Лорана и пришла туда, чтобы отмстить за убийство своей сестры. Вместо этого я убедила ее помочь мне, освободить меня и сражаться против Железного легиона. Мы сражались и победили, но цена была высока. Джозеф пропитался дикой магией Источников, и Коби потеряла свое очарование. Так это называла Сильва, подарок Коби от матери, — способностью выглядеть так, как она хотела. Быть кем угодно, только не самой собой. За всю свою жизнь только Сильва когда-либо видела настоящее лицо Коби, до этого момента. Когда ее очарование исчезло, я тоже ее увидела. Раньше Коби могла выглядеть, как угодно, и бывала красивой и сногсшибательной женщиной, мужчиной или еще кем-то, по своему выбору. Без очарования она была... простой. Не красивой и не уродливой, не пугающей и не