Грехи Матери - Роберт Дж. Хейс

Ладно, я вижу, тебе не терпится узнать, так что я просто расскажу тебе, вкратце.

Через несколько лет после рождения Сирилет я отправилась в Полазию с дипломатической миссией. Йенхельм был еще молод, и я надеялась заключить союз и торговые сделки, которые позволили бы моему молодому королевству заявить о себе. Ну, Имико надеялась добиться этого через меня. На самом деле, ей следовало быть умнее и послать кого-нибудь другого. Может быть, Тамуру, или Хардта, или даже бешеного гребаного кота. Никогда не было ничего хорошего в том, чтобы приказывать мне вести себя хорошо. Но она изложила свои доводы, это прозвучало разумно, и я согласилась.

Королева Полазии была рада принять меня, и я подумала, что добилась успеха. К сожалению, у моей коллеги на уме было нечто иное, чем торговля. А именно, женитьба. Не с ней, конечно; у нее и так был целый гарем привлекательных мужчин и женщин, готовых услужить ей в любой момент. Нет, она хотела, чтобы я вышла замуж за ее старшего сына.

Ну, я не собиралась выходить замуж. Честно говоря, зачем мне был нужен муж? У меня уже было трое детей, и я не хотела четвертого, да и не нуждалась в нем. Как бы то ни было, принц был очень симпатичным. Обычно требуется нечто большее, чтобы вскружить мне голову, но я вспомнила рассказы Иштар о том, чему учат полазийских мужчин. И я решила попробовать принца. Это все равно что покататься на птице трей, прежде чем решиться на ее покупку. Признаюсь, это был очень хороший вечер. Но я решила не покупать птицу. Каким бы приятным он ни был в постели, его язык явно не был приспособлен для разговоров, и я знала, что он быстро мне надоест.

Откуда мне было знать, что трахать мужчину-полазийца до свадьбы — преступление? Именно об этом Имико следовало сказать мне перед тем, как послать. Оказалось, что после того, как я добилась своего, полазийское общество сочло принца запятнанным. Это означало, что королева получит только треть приданого, которое я должна была бы за него заплатить. И я не собиралась выплачивать его в любом случае. Честно говоря, я не согласна с самой идеей. Слишком похоже на покупку человека, и мне никогда не нравилось рабство.

Как бы то ни было, королева разозлилась, а я облажалась. Я понятия не имела, как исправить ситуацию, кроме как купить кровавого принца — я оставила его немного окровавленным, — но я никого не собиралась покупать. Кроме того, я не думала, что моя обычная тактика уничтожать все, что попадается на глаза, поможет. Поэтому я сбежала. Или, можно сказать, уплыла. Королева в ярости послала за мной свой флагманский корабль. Чудовище, по-видимому, было самым большим из когда-либо построенных демонокораблей.

Я уже рассказывала о демонокораблях. Они уникальны для Полазии, потому что никто другой не обладает навыками их создания. Кроме того, никто другой не настолько испорчен, чтобы пытаться сделать эту гребаную штуку. Я должна подчеркнуть, что они не живые, хотя и производят впечатление живых. Они представляют собой чудовищную комбинацию големомантии и некромантии, созданную путем натягивания кожи еще живого землянина на дерево и придания ему автономности. Это означает, что эти злобные ублюдки, создавая демонокорабли, живьем сдирают с человека кожу, чтобы скормить ее отвратительной твари. Ну, не одного человека. Думаю, чтобы покрыть корпус корабля, нужны сотни. Даже Сссеракис считал их отвратительными мерзостями. Ты понимаешь, что облажался, когда лорд Севоари, древний ужас, буквальное живое воплощение страха, считает тебя чудовищем из-за того, что ты создал.

Демонокорабли состоят из глаз, ртов и цепких конечностей, которые высовываются из корпусов и цепляются за мир, словно пытаясь утащить с собой в ад всех и вся. Их слышно за много миль, потому что они не перестают кричать. Они разрывают на части корабли, команду и все остальное, что попадается им под руку.

Так что, не ошибись, когда я говорю тебе, что королева послала за мной свой флагманский корабль... эта сука была в бешенстве! Корабли моего эскорта разлетелись на щепки в бурной истерике с криками, ломающимся деревом и водой, которая превратилась в кроваво-розовую пену. А потом я его убила. И, черт меня побери, это было убийство. Я ударила в него молнией невероятной силы — она могла бы превратить в стекло половину пустыни.

Вот и все. Вот почему королева Полазии ненавидит меня. Я запятнала честь ее сына и потопила ее флагманский корабль. Судя по всему, она затаила обиду так же счастливо, как и я. Вот почему я никогда больше не была в Полазии. Вот почему я стараюсь по возможности не плавать на кораблях. Меня мучает страх, что она пронюхает об этом и пришлет другой демонокорабль, чтобы завершить начатое.

— Она отправила их на войну? — спросила Имико, когда мы втроем сгрудились на носу, наблюдая за демонокораблями. — С такой высоты они казались почти мирными, но я слышала крики. — Слезы Лурсы, неужели Полазия объявила войну?

— Кому? — спросила я. Что касается землян, то ни у одного народа на Оваэрисе не было такой большой армии, как у Полазии. Мысль о том, что они могли объявить кому-то войну, приводила в ужас.

— Демонокорабли — это скорее средство устрашения, — сказала Кенто. — Они не очень хорошо подходят для высадки войск, но отлично подходят для морского патрулирования. Ни один пират никогда не будет пойман в водах Полазии, потому что они знают, что им никогда не уйти.

— И, если тебя поймают, ты умрешь, будучи съеденным демонокораблем, — добавила я. — Это не самый приятный способ уйти.

Мы наблюдали за ними, пока они не превратились в пятнышки на горизонте позади нас, хотя мой разум все еще обманывал меня и заставлял думать, что я слышу их крики, даже после того, как я их больше не видела. Мы могли сколько угодно размышлять об их цели, но у нас не было доказательств для того или иного вывода. И все же это было странно.

Прошло полдня, прежде чем мы увидели побережье Полазии. Полазия огромна. Хотя большинство ее городов и людей сосредоточены на побережье, бо́льшая часть ее территории представляет собой огромную пустыню, которая простирается так далеко, что многие поэты описывали ее как бесконечную. Это полная чушь. Она не бесконечная, она просто чертовски большая. И, как я теперь знаю,