Грехи Матери - Роберт Дж. Хейс

было гораздо пугающе, когда эти воспоминания принадлежали богу. У меня в голове ютятся немало таких воспоминаний, хотя это ничто по сравнению с количеством воспоминаний землян, которыми я обладаю. Иногда я спрашиваю себя, насколько я все еще я. Несомненно, то, кем мы являемся, определяется нашими воспоминаниями, и если это правда, то как быть с теми воспоминаниями, которые у меня есть и которые изначально мне не принадлежат? Каждый призрак, которого я когда-либо уничтожала, оставлял частичку себя со мной. Каждый заряд дугомантии, который я когда-либо поглощала, сопровождался воспоминаниями Хранителя Источников, который его выпустил, или Джинна, чья сила его создала. У меня даже есть кое-что из воспоминаний Джозефа. Итак, кто я такая? Что я такое? Насколько многое из того, кем я являюсь сейчас, заимствовано у других?

Ба! Идиотский философский бред. Я — это я. Все остальное — просто багаж, который я вынуждена таскать с собой.

Так и должно быть.

Я открыла глаза и увидела, что Имико стоит вверх ногами и смотрит на меня. Она вздрогнула и слегка отстранилась. «Ого! Давненько они так не сверкали». Я, наверное, должна была найти зеркало, чтобы посмотреть на себя, но, по правде говоря, мне это было не нужно. Во мне бушевал дугошторм, снова заряженный разрядом. Мои глаза сверкали, как буря перед концом света, и каждые несколько мгновений по ним пробегала молния.

Имико помогла мне сесть и прислонила к поручням, затем принесла бурдюк с водой. Я попила и попыталась сориентироваться. Стояла темнота. Высокие и яркие лу́ны плыли по небу, непрерывно борясь за то, чтобы поглотить друг друга, хотя Локар пошел на спад, только-только начав угасать, красная громада Лурсы вот-вот должна была заслонить его синюю массу. Звезды мерцали надо мной, их было так много. Внезапно я осознала, что в пространстве за порталами не было звезд. Совсем не было света. Только темнота и огромный глаз Создателя. Этого гребаного существа. Я отказалась называть его именем, которое ему дали Ранд и Джинны. Возможно, он их создал, но не меня, и я бы не дала ему такой титул. Не тогда, когда это существо пытается прорваться в наш мир, чтобы убить нас всех. Не тогда, когда оно забрало мою дочь и... изменило ее? Обработало ее так же, как когда-то сделала со мной Академия магии Оррана? Что бы оно ни сделало, я ненавидела его и не буду называть его Создателем. Как бы мне назвать его вместо этого? Низшее из низших. Струп. Да, мне это нравится. В этом есть определенная цикличность. Великий глаз струпа за разломом. Пошел ты нахуй, струп!

Мне было холодно, я начала дрожать и поплотнее запахнула пальто. Часть меня хотела снова проглотить свой Источник пиромантии, чтобы его пламя внутри согрело меня, но я все еще была слишком близка к отторжению. Я не могла рисковать, мне нужно было больше времени, чтобы прийти в себя.

Кенто опустилась на колени рядом со мной и накинула одеяло мне на плечи.

— С тобой все в порядке, Эска?

Я улыбнулась своей дочери. Она была прекрасна, так же совершенна, как и в детстве. Я всегда буду восхищаться этим. Каким бы отвратительным созданием я ни была, и каким бы идиотом и ксенофобом ни был Изен, мы каким-то образом объединились, чтобы создать Кенто. Доказательство того, что из две неправильности могут сотворить правильность. Может, это и к лучшему, что мы не принимали участия в ее воспитании. Возможно, трусость Изена и моя ярость разрушили бы все шансы на то чудо, которым она оказалась. Может быть. Но я все еще не собираюсь благодарить Мезулу за то, что она украла моего ребенка.

Кенто нахмурилась:

— Она, что, лишилась рассудка?

Я усмехнулась:

— Нет. Но ты назвала меня Эска, а не Эскара, и это сделало меня счастливой.

— О, — резко сказала Кенто и встала, отворачиваясь от меня. Черт меня побери, но я испортила момент. Моя дочь, наконец, прониклась ко мне теплотой, вплоть до того мгновения, когда я уже не могла сохранить что-то хорошее достаточно долго. — Я рада, что с тобой все в порядке.

Я с трудом поднялась на ноги, чувствуя, что мои ноги подкашиваются от усталости, и выглянула через поручни. Я увидела под нами облака, белые клочья которых в темноте казались серыми. Мир под ними был похож на обсидиановое стекло. Мы снова были над океаном.

— Я видела это, — сказала я, все еще глядя на океан, проплывающий под нами. — Я видела Ранд и Джиннов и их битву, которая привела к образованию великого разлома. — Я покачала головой, все еще не веря в то, что видела. — Они создали пустыню Полазия. В один момент это были джунгли, а в следующий — пустыня. Какая мощь. Они также разорвали небо, и то, что они называют богом, нашло их.

— Ты видела это? — спросила Кенто.

Я объяснила ей, что способна впитывать воспоминания. Думаю, это ее удивило. И взволновало. Она нашла это увлекательным. Я рассказала ей о своей врожденной магии Источников, о том, как Железный легион изменил меня. Как ни странно, но я хотела произвести впечатление на свою дочь. Она была так взволнована тем, что я могла делать, что забыла о своем гневе на меня, и я бросилась в пространство между нами. Я рассказал ей больше, чем следовало, больше, чем я рассказывала кому-либо. Я рассказала Кенто о том, как Железный легион использовал мою врожденную магию, направляя души через меня в своих гнусных целях. Я не стала рассказывать ей, почему принц Лоран так поступил со мной. Я должна поблагодарить за это Имико, но она остановила мой рассказ не ради меня самой.

Имико усмехалась, когда я рассказала Кенто о Железном легионе, высосавшем души из стольких землян и передавшем их мне, о воспоминаниях, которые он мне навязал.

— Как ты это делаешь, Эска? — спросила Имико. В ее голосе было столько отчаяния. Столько слез, которым она не позволила пролиться.

Я покачала головой, не понимая.

— Как, черт возьми, ты это делаешь? Почему ты не переживаешь? — Она уже выпила, еще не столько, чтобы говорить невнятно, но уже столько, чтобы развязать язык. Я подумала, что, возможно, между нами уже давно что-то строилось. Имико нужно было выплеснуть это наружу, так же как она начала это делать в Каратаане. Что ж, это был не первый раз, когда я выдерживала чью-то бурю, чтобы заставить их