Вологодское разорение - Александр Владимирович Быков

– А Тимоша говорит, что имя у него другое.

– Какое же другое? Господь един, хоть и в трех лицах.

– Он говорит, что всякая малая тварь своего бога имеет.

– Что за ересь?!

– Тимоша сказывал, что ему это от отца передалось, а тому от деда. Запутал меня вконец.

Галактион задумался, помрачнел, его взгляд стал строгим.

– Сторонись его, юница! Прелестные речи ведет твой Тимоша, смущает тебя. Знать, не сам он такое ведает, а князь Тьмы вселился в него. Смекаешь?

– Да, но что же мне делать, я его ежедень вижу, и каждый раз он разумением своим сомнения во мне сеет. Вот цветок из бересты подарил, сказал, что на память, что охранит он меня от злых сил.

Девушка показала старцу берестяную поделку.

– Люб он тебе? – строго спросил Галактион.

– Не знаю, батюшка, он всем хорош, только беден пока. Так ведь бедность не порок, я и сама такая.

– Нет, дочь моя, не всем он хорош, речи его – толковище поганое, они в нем волхва выдают. Волхвы[23] же – недруги веры православной, хуже латинян. Они солнцу требы кладут и срамным удам[24] поклоняются.

– Стыд-то какой!

– Посему сторонись его, а еще лучше – гони прочь, осеняя себя крестным знамением. С ним нечистый к тебе не подступит!

– Поняла, батюшка, – вздохнула Феклуша, – я и сама теперь вижу, что он мне не пара.

Девушка опустила голову.

– Что печалишься, ласточка?

– Знамо, буду сидеть как есть, в няньках, до скончания века. У меня приданого нет. Если только хозяин от щедрот что выделит, может, кто тогда и посватает. Он добрый, вернется с войны и обязательно мне гостинца привезет с Москвы – может, отрез материи польской работы али другой какой, аглицкий! Ляхов погонят, обозы у них отобьют, а там добра всякого полно! – Феклуша аж раскраснелась в мечтаниях.

– На чужой платок не разевай роток, – вдруг строго сказал Галактион. – Все награбленное ляхами надо вернуть хозяевам или бедным раздать.

– Так я и есть бедная, куда уж дальше – живу в чужом дому в захребетниках.

– Будут у тебя и лучшие дни, я вижу, – помолчав, заметил Галактион. – Только не теперь – потом будут, когда все скорби минутся и настанет на земле дневное благоденствие.

– Слова твои да Богу бы в уши, батюшка! – повеселев, сказала Феклуша. – А муж у меня будет?

Старец задумался.

– Не знаю пока, жених точно будет.

– Пригож ли собой, ладен ли, высок ли? Может, кудряв? – спросила, раскрасневшись, Феклуша.

– Ишь ты какая, всего захотела! Знай, милая, кто будущее ведает – тому жить тяжко.

– Отчего же? Хорошо, как все наперед знаешь.

– Хорошо, если все ладно, а если нет?

– Не пугай меня, батюшка, – замахала руками Феклуша, – не хочу я знать, что будет, хочу думать, что все устроится.

– Так надо молиться, – тихо сказал старец, – может быть, Господь смилостивится.

– Буду молиться и всем нашим накажу, – отвесила прощальный поклон Феклуша и поспешила домой.

Хозяйка должна первой узнать, что если много молиться, то все беды мимо Вологды пройдут. Так старец сказал, уж он-то знает!

По пути назад она впопыхах чуть не сбила важного человека. Подьячий Ларион возвращался со службы, был навеселе и на узком непроезжем мосту через речку Золотицу столкнулся нос к носу с Феклушей.

– Чья будешь, куда спешишь, за каким делом? – закрыв распростертыми руками проход, спросил подьячий.

– Прощения прошу, – испуганно поклонилась сенная девушка, – торопилась. От старца Галактиона иду. Он сказал, что надо молиться, чтобы беда обошла стороной Вологду.

– Галактион? – захохотал подьячий. – Да кто ж ему поверит, он же блажной!

– Не блажной, а блаженный. Прозорливец он, я знаю, – смущенно поправив одежды, сказала Феклуша.

– Кликуша он, старый дурак! – перебил ее Ларион. – Одни хлопоты пустые с этим старикашкой.

– Не говори так, грех это! – покраснела сенная девушка.

– Э нет, красавица, грех в том, что я не знаю, кто ты и откуда, – оглядев Феклушу, сказал Ларион.

– Соколовых мы, – ответила Феклуша.

– Каких Соколовых, Аграфены что ли? Сестра младшая будешь?

– По своим мы, родня, – почему-то соврала подьячему Феклуша.

– Вот оно что! – Ларион вытянул губы дудочкой. – Знаю, справное семейство, ладное. Иван Соколов ратник знатный, и жена у него бой-баба, за воеводу решать дела хочет.

– Да что ты такое говоришь! – удивилась Феклуша. – Как же можно, за воеводу?

– Ведаю, что говорю, – важно заметил подьячий.

Он оглядел девушку с головы до ног, манерно повел плечами, сдвинул шапку, так что кудрявый локон вылез наружу, и вдруг спросил:

– Знаешь, кто я?

– Нет, но вижу, что ты господин важный.

– Это так, – Ларион расплылся в улыбке. – Зовут меня Ларион Мальцов, служу подьячим в приказной избе у воеводы под началом дьяка Карташова, слышала о таком?

– Слыхала, как же.

– Так вот, без моего ведома в городе ни одно дело не двинется: как захочу, так и будет, как сноровлю, так и станется.

– Ой ли?

– Не веришь?

– Да мне-то что!

– Как что? – Ларион был обижен. – Глянь-кось, нравлюсь ли я тебе?

Феклуша покраснела:

– А коли и так, что с того?

– А если я тебя посватаю, девушка? Пойдешь за меня?

– Ты? – у Феклуши помутнело в глазах: она поняла, что ее отговорка про родственницу Соколовых была принята за правду и с ней, как с ровней, разговаривает не кто-нибудь, а сам начальный человек из приказной избы, который дела разные государевы ведает.

– А что, чем не жених? – не унимался подвыпивший Ларион. – Говори, люб али не люб?

– Не знаю, – растерянно произнесла сенная девушка, – как можно так сразу?

– А что тянуть? – наседал Ларион.

– Я так не могу, – потупила глаза Феклуша, – может быть, ты мне и люб, добрый молодец, но как знать?

Ларион расправил плечи:

– Так гляди, все при мне, что еще надо?

У Феклуши закружилась голова, ей показалось, что пророчество старца, данное насчет жениха, чудесным образом сбывается. Вот он, стоит перед ней: собой молодец, из начальных людей и к тому же кудрявый!

– Говори, нравлюсь тебе или нет? – наседал подьячий.

– Нравишься, – чуть слышно вымолвила Феклуша.

Она была в совершенной растерянности и не понимала, шутит подьячий Ларион или нет.

– Вот и славно, – продолжил ухажер, – и ты мне люба, и глаза твои, и ланиты, и власы – все любо.

Он попытался обнять девушку.

– Пойду я, заждались дома, – окончательно испугавшись, пробормотала Феклуша, проскочила под рукой настойчивого кавалера и побежала прочь.

– Ну так я и в гости зайти могу, – прокричал ей вслед подьячий. – Аграфене Соколовой так и передай!

Миновав мост, Ларион задумался, повернул налево