Ревность о Севере. Прожектерское предпринимательство и изобретение Северного морского пути в Российской империи - Михаил Геннадьевич Агапов

Север – «страна без границ» – вплоть до начала прошлого века сам был границей или, точнее, если вспомнить исходное значение этого слова, гранью евразийской ойкумены, за которой простирался трудно или совершенно недоступный и потому неизвестный человеку более низких широт мир. Согласно утвердившейся еще во времена Эратосфена (II–I века до н. э.) зональной (климатической) теории, на полюсах и в экваториальных областях жизнь считалась невозможной: в первом случае из-за холода, во втором – из-за жары. Северную часть света по сияющим над ней семи звездам ковша Большой Медведицы древние римляне называли находящейся под «семизвездием» – septentriones (Caes. B. G. I, 1, 2, 5–7, 16; Тас. Agr. 10). В древнеримской поэзии Большая Медведица была метонимией (Ovid. Pont. I, 5, 73–74). К ней, как и к обозначаемой ею части света, часто добавлялся греческий эпитет «гиперборейская» – hyperboreos (Verg. G. III. 380–381; Mart. Epigr. IX, 45, 1; Luc. Phars. V, 23–24) / Ὑπερβορείος, то есть находящаяся «за Бореем», «за северным ветром». В средневековой географии континенты, предположительно расположенные в Южной и Северной полярных зонах, получили соответственно названия Terra Australis и Terra Septentrionalis119. Греческое название созвездия Большой Медведицы – Μεγάλη Άρκτος – дало Северному полярному региону название Арктика. В арабской географии, насчитывавшей семь параллельных экватору горизонтальных полос или зон, называемых климатами (иклим)120, Северная полярная зона располагалась «за седьмым климатом»121. По вопросу о физическом устройстве Северной полярной зоны существовало две точки зрения, каждая из которых опиралась на соответствующую теорию.

Сторонники континентальной теории, считавшие, что большую часть земного пространства занимает суша, предполагали существование полярного материка, которому отводилась ключевая роль в обеспечении природно-климатических условий всего мира. По мнению Аристотеля, там, «под самой Медведицей, за крайней Скифией» находились легендарные, небывалой величины «Ринейские горы… оттуда стекает больше всего рек» (Arist. Meteo. I 13, 350 b 1–10). Горы рассматривались античными философами как выдвинутые высоко в атмосферу своего рода впитывающие влагу гигантские губки, из которых во все стороны источается вода. Не менее важную роль Великая гора в северной части земли играла в «Христианской топографии» византийского купца Козьмы Индикоплова (VI век). В его модели плоскостно-комарного мироустройства солнце двигалось по горизонтальному (над Землей) кругу и ежесуточно скрывалось за Великой горой, тень которой, пока солнце пряталось за горой, предлагалось воспринимать как ночное время122.

Образ Великой горы далеко не исчерпывался ее природно-климатическими и астрономическими функциями. Прежде всего, Великая гора выражала идею центра мира – мировой оси123. Она указывала то место в пространстве, где совершился акт творения, где постоянно находится и возобновляется архе124. Увенчивающая север земли Великая гора являлась важнейшим элементом средневековой мифопоэзии. В эпоху Высокого Средневековья взгляды на устройство мира, выводившиеся из буквалистской экзегезы, были вытеснены рациональными космологическими концепциями125. Великая гора на далеком севере сохранилась только в мистических видениях, например Хильдегарды Бигенской126. Позже к образу Великой горы обращались К. Г. Юнг, Р. Генон, Д. Андреев и другие «великие посвященные», отождествляя ее с известной из западноевропейского рыцарского эпоса «Горой Спасения» Монсальват, на вершине которой находился Замок святого Грааля. С введением в практику мореплавания компаса Великая гора была переосмыслена как полярная магнитная гора, обладающая исключительным свойством заставлять стрелку компаса указывать на север127.

Приверженцы океанической теории полагали, что большую часть земного пространства занимают воды Мирового океана – величайшей в мире реки, – который, по Геродоту, «течет, начиная от восхода солнца, вокруг всей земли» (Hdt. IV, 8). Протекая через экваториальный пояс, океан разливается по двум огромной величины рукавам, простирающимся от востока и запада к арктической и антарктической областям. На карте Амвросия Феодосия Макробия, согласно принципам космической симметрии и баланса, выделялось шесть земель и четыре окаймляющих их океанических течения, доходящих до полюсов. В поздней Античности «Океаном» стало называться только экваториальное море, моря вокруг полюсов именовались «Амфикритами». В эпоху Высокого Средневековья благодаря Гервасию Тильберийскому утвердилось мнение, что у Северного полюса вода под действием холодов замерзает, а у Южного под влиянием жары затвердевает, превращаясь в соль128. Позже за северным океаном закрепилось название Mare Pigrum (Ленивое, или Темное, море), плавание по которому считалось невозможным из-за сгущения вод, отсутствия ветров и абсолютной темноты. В отличие от европейских авторов арабские допускали, что высокие северные зоны могли быть обитаемыми. Живущим там народам приписывались обусловленные их отдаленностью от Солнца качества: слишком красный или белый цвет лица и тела, грубость, агрессивность129.

По мнению влиятельного средневекового историографа VIII века Павла Варнефрида (Павла Диакона), в районе Северного полюса находился изоморфный вариант мировой оси – «бездонный водоворот, который мы обыкновенно зовем пупом моря» (Pauli Hist. Lang. I, 6). Взяв идею «бездны или водоворота» у Вергилия, Павел Диакон использовал ее для объяснения приливов и отливов. Несколько веков спустя в соответствии с логикой средневекового летописания, опиравшегося прежде всего на древнее знание, сведения о «бездонном водовороте» проникли в северные хроники. Так, из «Истории Норвегии» XII века читатель мог узнать, что за Норвегией «расположена очень глубокая северная пучина, в которой есть Сцилла, Харибда и роковые водовороты» (HN. III, 10). Сам Павел Диакон отмечал, что такие водовороты имеются и в других частях света, однако со времен крупнейшего средневекового историка северных земель и народов Адама Бременского «бездонный водоворот» считался исключительно арктическим явлением130. В Новое время средневековая интуиция об открытом полярном море за стеной арктических льдов была облечена в современные эпистемологические одежды. Европейские академики отвергли как несостоятельную идею о «бездонном водовороте», но выдвинули ряд аргументов в пользу существования судоходного полярного моря131.

Север занимал особое место в свойственном всем цивилизациям символическом разделении частей света, которое, по мнению Т. Буркхардта, лежало в основе универсального обряда ориентации: «О нем упоминается в древних китайских книгах; Витрувий рассказывает о том, что римляне при закладке своих городов также проводили демаркационную линию с севера на юг (cardo) и с востока на запад (decumanus)»132. Неиссякаемый интерес для исследователей представляет семантика частей света. Обратимся к классической работе Н. А. Криничной: «Восток соотносится с понятием „верх“, с мифологическими представлениями о небе, о восходе солнца. В легендах здесь локализуется имеющая наивысшие ценностные характеристики сакральная сфера. В соответствии с бинарной оппозицией запад связан с понятием „низ“. Сторона, где заходит солнце, осмысляется в народных верованиях как мир смерти. В фольклорной традиции эта семантика распространяется и на северо-запад, север. Отсюда приходит смерть. Юг же в качестве стороны тепла воплощает в себе доброе начало»133.

Осмысление севера как стороны смерти