Фернандо Магеллан. Том 1 - Игорь Валерьевич Ноздрин

– Ганс, – сообразил Бустаменте, – давай напишем прошение, соберем подписи, как офицеры, чтобы никто не исказил слов, не добавил чего.

– Ты грамотный, тебе писать! – воскликнул Родригес.

– Почему я? – растерялся цирюльник.

– Отказываешься? – усмехнулся канонир.

– Нет, но…

– Попроси помощи у Элькано, он знает, как это делается.

– Хорошо, – сдался Эрнандо. – А ты поговори с другими командами, они присоединятся к нам.

– Педро, где хранишь табак? – спросил Мастер Ганс, пытавшийся раскурить трубку.

– У печки.

– Неси, а то мой отсырел, – попросил он, пряча кисет.

* * *

К концу недели шторм стих. На «Консепсьоне» залатали течь, починили паруса. Адмирал воспользовался благоприятной погодой, назначил на следующее утро выход в море, а пока занимался последними приготовлениями для броска на юг. Магеллан упорно твердил о существовании пролива в этих широтах, но ему не верили. Матросы и офицеры роптали, недовольно глядели на командующего. Он предчувствовал бунт, готовился к нему.

Вечером на флагман съехались родственники адмирала. Тесная каюта наполнилась кислым запахом одежды, немытых тел, пропотевшей обуви. Раскаленные угли и свечи в фонарях бросали отблески пламени на некогда роскошные малиновые кресла, побуревшие во тьме и утратившие былой шик. На столе аппетитно дымился ужин – рыбный пирог, в стеклянных графинах покачивалось желтое прозрачное вино.

– У меня на корабле твориться что-то неладное, – пожаловался Мескита, отламывая кусок пирога. – Санчес де ла Рейна шепчется с офицерами, поддерживает смутьянов, не служит молебны в честь командующего.

– У нас Антоний тоже стал мямлей, заступается за матросов, – сообщил Барбоса. – Тебе налить? – протянул Серрану вино.

– Давай, – согласился Жуан. – Говоришь, священник мутит воду? – наклонился к Меските. – Выпори сволочь, вмиг поумнеет, а то лижет зад Картахены, блеет от счастья козлом!

– Нельзя, – протирая жирные пальцы о скатерть, пожалел Дуарте, – повода нет.

– Найдем повод, – смахивая вино с усов, сказал Фернандо.

– Дождемся, что они перевешают нас! – огрызнулся Мескита. – Идешь по кораблю, как по вражескому лагерю, того и гляди, ударят в спину.

– Дай срок, отыщем пролив – сразу залебезят, – пообещал Магеллан.

– Брат мог ошибиться, когда писал о западном пути на Молукки. Может, нет его? – невпопад ляпнул Серран.

– Ты чего? – повысил голос Дуарте. – Домой захотел?

– Сам будто не замерз и не опаршивел?! – ответил Жуан. – У тебя из уха гной идет, а лезешь во льды!

– Чепуха, пройдет…

– Моралес рассказывал, как ты по ночам орешь! Тебе надо лечиться.

– Нельзя возвращаться без победы, – смазывая сухарем сало с блюда, угрюмо промолвил Магеллан. – Дон Карлос отдаст нас под суд и не пошлет второй раз.

– Всех не арестует, – возразил Мескита.

– Тебя помилует, а мне Картахена позора не простит и шурина посадит в тюрьму.

– Точно, – хмыкнул Барбоса. – Либо разыщем пролив, либо нам – конец!

– Где его искать? – Серран раздвинул тарелки, лег локтями на стол. – Давай проскочим мимо Африки? С товаром тебя не осудят!

– Успеем, – отмахнулся Фернандо. – Лучше скажи, на «Сант-Яго» спокойно?

– Вроде… – Жуан хмельно сощурил глаза. – Мои парни всегда за тебя!

– У нас два корабля, – подсчитал Магеллан.

– А я? – подал голос Мескита.

– Ты не хочешь идти в тюрьму, спился с испанцами.

– Я? – опешил Альваро. – Тогда сделай Дуарте капитаном, а я здесь останусь.

– Какой с тебя прок на «Тринидаде»? Ты нужен мне на «Сан-Антонио».

– Да я… – пьяно начал Мескита.

– Знаю, испугался трудностей.

– Тьфу! – обиделся Альваро и плюнул в пустую тарелку Барбосы.

– Энрике, неси еще вина! – приказал Дуарте, но раб не шелохнулся. – Я кому сказал, дикарь краснокожий, – разозлился шурин, – тебе или фонарю? – Слуга терпеливо ждал указания хозяина. – Плетки захотел?

– Замолчи! – велел Фернандо. – Ты пьян. Матросы возмутятся.

– Почему?

– Сам пьешь, а им не даешь. Разве они хуже тебя? Через неделю придется урезать на четверть раздачу хлеба и вина, а тебе бы кружками глотать.

– Худо будет, – встревожился Серран.

– У тебя есть иное предложение?

– Подумаем, прикинем…

– Думай не думай, а пятая часть продовольствия сгнила, многое испорчено. Считай сам: зимовка займет месяца три. – Жуан согласно кивнул. – Добавь два месяца до Молукк или на возвращение к тропикам. Итого, почти полгода!

– Набьем зверя, наловим рыбы, – подсказал Мескита, – завяжем торговлю с туземцами…

– Покажи мне зверя с туземцами, – перебил Фернандо. – Я не вижу их. Если встретим морских волков, то пополним запасы продовольствия, а нет – выручит запас.

– Рискуем, – предупредил Серран, – команды взбунтуются.

– Больше рискуем умереть с голоду. Люди должны понять причину сокращения пайков, иначе будут глодать кожу на реях.

– Ты говорил кому-нибудь о своем намерении? – поинтересовался Мескита.

– Нет.

– Кто посеял слух на кораблях?

– Ясное дело, – ухмыльнулся Барбоса. – Посчитать бы палкой ребра у священника!

– Дай срок, – повторил Магеллан.

Глава XXXV

На пути к Сан-Хулиану

Когда ремонтные работы закончились и море успокоилось, корабли покинули бухту Великих трудов. Тусклое ватное небо сыпало мелким дождем с мокрым снегом, ложилось грудью на свинцовые воды. Все стало сумрачным, холодным. На пути эскадры встречались рыхлые ноздреватые льдины, принесенные ветрами и течениями низких широт. Они одиноко белели среди волн, среди общего цвета уныния и отчаяния. Только командир надеялся на чудо. Закутавшись в меховой плащ и натянув на уши бархатную просторную шапку, Магеллан часами глядел с флагмана на почерневшие от непогоды пустынные берега, изобиловавшие камнями и отмелями. Скалистое побережье держало кормчих в постоянном напряжении. Частые промеры глубин, бесконечные лавировки изматывали людей.

Работа с парусами стала сущим наказанием. Полотнища набухли влагой, канаты утратили эластичность, не укладывались в бухты, примерзали к кнехтам. Скользкие реи грозили смертью неосторожным матросам, палуба предательски уходила из-под ног. Подобно паукам, вахтенные цеплялись за тросы, не выпускали их из рук. Льдинки кололи пальцы, резали кожу. Неприятный вид снега, падающего не на твердь, а в хлябь, усиливал ощущение неестественности происходящего, вызывал отвращение и протест. Где теплые райские острова, податливые женщины, жаркое солнце, алмазные звезды? Где все, ради чего отправились в путь две с половиной сотни человек? Почему их обманули? Кто это сделал?

* * *

– Вчера матросы говорили, будто капитан-генерал намерен погубить эскадру, – сообщил Элькано, лежавший в каюте на постели под ворохом одежды и одеял.

– Зачем? – спросил вернувшийся с вахты Карвальо.

– Хочет вернуться в Португалию в свой замок с поместьями.

– Чепуха, – возразил штурман. – Мануэл не простит ему измены. К тому же, в Севилье Магеллана ждут приданое жены и наследственный дом алькальда.

– Деньги Беатрис он успел промотать. Дом достанется шурину.

– Лихо, – удивился Карвальо – а на вид трезвенник и ханжа. Погоди, – вспомнил он, – Дуарте рассказывал, будто Фернандо вложил деньги в экспедицию.

– Врет, – Себастьян перевернулся на спину, расправил шубу, –