Христофор Колумб - Игорь Валерьевич Ноздрин

угрожающим. Люди трудились не покладая рук. К вечеру все выбились из сил. Небо и море не предвещали ничего хорошего. Налетали шквалы, короткие ливни обрушивались на головы, водяные смерчи бороздили океан. Каравеллы проваливались в бездну, взлетали к небесам. Неприятности на «Пинте» усугубились участившимися у капитана приступами неизвестной болезни. Страдали от нее и на корабле Колумба.

Адмирал не спал, не ел третьи сутки. Вникал в мелочи, следил за всем, страстно молился в свободные минуты. Слезы текли по глазам Колумба, губы нервно вздрагивали. В эти короткие мгновения Христофор казался спутникам святым подвижником. Они тянулись к нему, повиновались. Колумб успокаивал их своею несокрушимой верой в благость Господа, в счастливое Провидение, которое не покинет в беде моряков.

Рассвет следующего дня был самым тяжелым для экипажа «Ниньи». Когда рассеялся густой туман, испанцы не обнаружили «Пинты». Она исчезла второй раз и теперь, казалось, навсегда.

* * *

Жуткое одиночество посреди бушующего океана сломило моряков. В день святого Валентина, 14 февраля, они попали в центр циклона. Я не был там, не способен описать, что пережили люди на полузатонувшем корабле со сломанной мачтой и обрывком паруса на ней. Никто не сомневался в своей гибели. У моряков пропало желание работать, бороться за жизнь.

– Принесите шапку с двумя горстями горошин, – твердым голосом велел адмирал.

– Зачем? – спросили матросы.

– Кинем жребий, найдем Божьего избранника.

– Вы хотите бросить его за борт, как пророку Иону? – испугались люди.

– Пусть совершит паломничество к покровительнице моряков Марии Гваделупской, – пояснил командир.

– Правильно! Как мы не догадались дать священные обеты? – зашумели матросы.

– Сколько человек примут участие в богоугодном деле?

– Мы все потянем жребий! – заверили люди.

– Надо послать кого-нибудь на поклон к святой Кларе в Могер! – посоветовали палосские моряки, жившие неподалеку от храма.

– Я слышал, как Мария Лоретская из Анконы на итальянской земле помогала странникам, – вспомнил матрос.

– Довольно трех обетов, – прервал спутников Колумб. – Дадим слово Господу по прибытии на землю в одних рубахах совершить крестный ход на благодарственную мессу в церковь нашей Владычицы.

– Мудрое решение! – поддержал экипаж. – Мы все босиком, с зажженными свечами в руках сходим на службу!

Моряки пересчитали горошины, сложили в шапку. Одну адмирал пометил крестом.

– Кто первый? – обратился Колумб к товарищам.

– Я! Я! – послышались голоса.

Два десятка рук потянулись к горошинам. Взял и Христофор. Он раскрыл ладонь и с радостью увидел счастливую метку.

– Благодарю Тебя, Господи! – воскликнул адмирал, осеняя себя крестным знамением.

Вытянуть жребий – значило очутиться в Божьих избранниках, заручиться покровительством Всевышнего. Моряки с завистью посмотрели на командира.

– Я совершу паломничество к святой Марии Гваделупской, – пообещал Христофор взволнованным голосом.

Горошины второй раз опустили в шапку, тщательно перемешали. Адмирал предложил спутникам испытать судьбу. Вновь выбор пал на него. Колумб смотрел на вырезанный на горошине крест и не верил своим глазам.

– Этого не может быть, – сказал он морякам. – Господь дважды не отмечает святостью людей.

– Вам выпала великая честь, – промолвил Пералонсо. – Теперь мы не сомневаемся, что вы вернетесь в Палос, посетите в Могере храм святой Клары.

– Мы все возвратимся домой! – заверил командующий.

– Хвала Господу! – закричали моряки. – Он дал нам знак! Это святое знамение!

– Тише! Тише! – успокоил матросов Колумб. – У нас есть еще одна возможность узнать волю Всевышнего. Складывайте горошины в шапку и хорошо перемешайте!

Моряки быстро исполнили приказание, дали ему первому тянуть жребий. Многие были уверены, что адмирал в третий раз вытащит счастливую метку. Паломничество в Италию досталось Педро де Вилье. Испанцы приуныли. Командир напомнил, что нельзя искушать Господа. После чего спутники дали клятву совершить крестный ход, отслужить благодарственную мессу в ближайшей церкви.

Настроение улучшилось, но волны и ветер не стали меньше, грозили уничтожить судно. Колумб глубоко верил в Творца земли и воды, результаты жеребьевки оказали на него сильное воздействие, однако, на крайний случай он принял особые меры для сохранения результатов экспедиции. Христофор передал управление каравеллой капитану и кормчим, заперся в тесной каюте, написал подробный отчет о плавании к «азиатскому» материку. Этот исторический документ он скрепил личной печатью, завернул в вощеную бумагу, пропитал ее воском. Сверток положили в пустой бочонок, тщательно заделали смолой, кинули в океан. Письмо предназначалось правителям Испании. Помимо краткого дневника путешествия, оно содержало указания, как поступить с наследством Колумба.

С тех пор документы никто не видел. За прошедшие столетия несколько раз бумаги Колумба появлялись на аукционах, но оказывались подделками.

Закончив дела, адмирал возвратился к румпелю и до конца шторма не покидал рулевых. Море пенилось и бурлило, ураганный ветер ревел в снастях, волны перекатывались через палубу. Христофор сохранял удивительное спокойствие, как человек, исполнивший свое предназначение на земле. Он почти не ел, мало пил, часто молился. Товарищи не понимали, откуда у Колумба взялись силы преодолеть ужасные испытания? Человек, над которым они смеялись, оказался самым сильным, самым опытным моряком.

Глава XXV

Португальское гостеприимство

15 февраля серый рассвет принес короткий сильный дождь. Капли струями стекали с туго натянутого паруса. Матросы подставляли ладони, жадно пили свежую воду. Облака раздвинулись, на востоке проглянуло давно невидимое солнце. Кормчие уговорили адмирала пойти отдохнуть.

«Он чувствовал, как у него отнимаются ноги. Это было вызвано тем, что постоянно терпел холод, страдал от сырости, очень мало ел».

Облака румянились, золотились. Тепло и умиротворение разливались над океаном. Ветер слабел. Кусочек голубого неба ширился, рос в вышину. Темные волны с пенными гребнями окрасились привычным цветом, уже не пугали моряков. Они подняли второй парус, устремились на восток к ослепительно сиявшему светилу.

Корабельная жизнь входила в обычную колею. Кормчие спорили относительно местонахождения судна. По их мнению, «Нинья» миновала Мадейру, подплывала к материку. Матросы сушили одежду, чинили снаряжение. Четырехдневная буря изрядно потрепало судно, все вокруг требовало основательного ремонта. Было удивительно, как «Нинья» выдержала ужасный шторм. С порванными парусами и поломанными мачтами она покачивалась на волнах, как Ноев ковчег после Всемирного потопа. Испанцы славили Господа, благодарили Деву Марию за спасение. Лишь одно омрачало радость кастильцев – судьба судна Мартина Пинсона: утонуло ли оно в пучине или чудом осталось на плаву? Открывшаяся течь в корпусе «Пинты» не давала надежды увидеть товарищей живыми, но моряки смотрели на горизонт, искали знакомый зарифленный парус.

Колумб проснулся от непривычной тишины. Уставшее тело корежила боль, ныла затруднявшая движения поясница. Христофор страдал от ревматизма. Что-то хлопало, бухало над головой. Адмирал не сразу понял, что от перемены ветров полощется грот. Волны ударяли в корму, мягко подталкивали «Нинью» вперед, с шипением пробегали вдоль бортов. С палубы доносились голоса