Ярослав и Анастасия - Олег Игоревич Яковлев

Но, как опытный игрок, князь Ярослав не пойдёт на разрыв с ромеями. Вот если бы… Если бы Мануила не стало, тогда… Да даже и тогда. Этот дурак Иштван многое напортил в отношениях с Галичем. Надо завтра же звать к себе галицкого посла, устроить ему пышный приём и намекнуть между делом, как бы походя, о возможности союза, направленного против Константинополя. А там посмотрим, чем ответит Осмомысл.

…Володислав, в дорогом кафтане с узорочьем и с изображениями крылатых архангелов в медальонах, с шёлковым поясом, с гривной на шее, с поклоном передал королю грамоты своего князя. Тотчас провели его в другую палату, в которой накрыты были столы. В честь посольства учинён был во дворце очередной роскошный пир. Голова кружилась от разноцветья одежд, от выставленных и приносимых яств, от разнообразия вин.

Король Бела блистал остроумием, произносил высокопарные речи, подымал чару «за здравие брата моего Ярослава», его приближённые баны много говорили лестных слов о Руси. Володислав и Ярополк сидели оглушённые, немного растерявшиеся от всей этой пышности, но старались держаться спокойно, отвечая на лесть лишь лёгкими улыбками и коротко благодаря за угощение.

После Бела пожелал сыграть с Володиславом в шахматы. Король был неприятно изумлён, когда понял, что молодой галицкий боярин играет намного лучше его самого. Первую партию король безнадёжно проиграл, вторую также, хотя и руководил в ней белыми фигурами. Глядя на помрачневшее лицо монарха, Володислав в следующей игре начал хитрить, точно так же, как накануне хитрил сам Бела.

Поняв, что его обманывают, король разгневался и рукавом кафтана смёл фигуры с доски.

– Ты меня обыграл! – отрезал он недовольно. – Ты хороший игрок, боярин Володислав! Очень хороший! Не лукавь никогда больше! Не играй в поддавки! Смотри, как бы твоя хитрость не обернулась против тебя самого!

Вскоре хозяин и гость вернулись к столу и продолжили трапезу. О своём проигрыше Бела, казалось, забыл. Был он по-прежнему учтив и красноречив. Вторила ему королева Агнесса Антиохийская. Чем-то напоминала она Кормилитичу Болеславу, только была пониже ростом и тоньше в кости. Носила королева платье из дорогого шёлка с широкими и долгими рукавами. Ей подражали в одеждах придворные дамы. В воздухе царил аромат аравитских благовоний, немного дурманивший голову.

…Наутро после пира Бела снова позвал послов к себе во дворец. Взяв Володислава за руку, он отошёл с ним к окну и долго с сожалением говорил о том, что Славония, Хорватия и Далмация – земли, которыми по праву владели его предки, ныне превращены в ромейские пограничные фемы[235]. Он хотел бы их вернуть, но неспособен достойно воевать без сильного союзника. А тут ещё эти австрийцы со своим герцогом Язомирготтом!

Намёк короля Володислав прекрасно понял. Он обещал, что передаст слова короля своему господарю.

Оба, и Бела, и Кормилитич, кажется, остались довольны разговором. Получив спустя несколько дней грамоты галицкому князю, братья засобирались в обратный путь. Наступала осень, и Володислав спешил. Ему хотелось как можно скорее вернуться в Галич и постараться решить дело со сватовством Ярополка к Пелагее.

Глава 84

Родичей близких у Пелагеи не было, разве Глеб Зеремеевич, но тот обретался далеко, на Черниговщине, считался изгоем и в расчёт лукавым Кормилитичем не принимался. Гликерия Глебовна, как полагалось по Правде, имела часть от имения покойного супруга, остальное же наследство, доставшееся Пелагее, находилось под опекой игумена одного из галицких монастырей.

Володислав понимал, что обвенчать больную на голову девушку с Ярополком следовало тихо, без лишнего шума и суеты. Он встретился в Перемышле с одним знакомым протоиереем и выложил перед ним увесистый мешочек с гривнами, при виде которого глаза святого отца расширились от вожделения. Виду протоиерей не подал. Цокая языком, он тяжело вздохнул и пробормотал:

– Трудное енто дельце. Непростое.

Пришлось Володиславу добавить серебра. Ударили по рукам, уговорившись доставить жениха и невесту в Перемышль к началу месяца октября. Как раз в это время года на Руси обычно играли свадьбы.

…Старая Гликерия Глебовна, кажется, была довольна тем, что дочь её берут замуж и будут за нею присматривать и ухаживать после её смерти. Старушка радовалась, как ребёнок, подаркам Володислава и его братьев.

«Тоже, видать, с ума сходит», – думал Кормилитич, протягивая вдове очередной серебряный перстенёк с тонкой насечкой-рифлением.

И всё бы было неплохо, но Пелагея, как только увидела его с братом, опять подняла крик.

– Убивцы! Убили батюшку мово! Топерича и мя убивать пришли! – визжала девушка, отталкивая их руками.

Володиславу она исцарапала острыми ногтями щёку. Пришлось Гликерии Глебовне успокаивать, отпаивая водой, несчастную свою дочь.

…Братья возвращались домой поздно вечером. Медленно семенили по мощённой буковыми досками улице кони.

– Она ить верно баит! Убивцы мы, – мрачно заметил Ярополк. – Откель токмо сведала? Верно, сердцем чует. И как я с ею жить стану?

– О том ся не заботь! А что убили мы боярина – дак за дело! Он матушку нашу порешил! – отрезал Володислав.

– Ежели бы так, – раздался голос ехавшего чуть сзади братьев Яволода. – Знаете, что мне пред смертью Коснятин шепнул?

– И что? – усмехнулся Володислав.

– Что княгиня Ольга нашу мать угробила!

– Может, врал, как всегда, твой боярин?

– Да пред лицом смерти не врут обычно. Хотя кто его ведает…

– Что ж ты нам ничё не сказывал доселе?! Брат?! – Володислав резко вздыбил громко заржавшего коня.

– А что б вы содеяли? Что, ножом дочь Долгорукого уклюнули? Себе бы навредили токмо. Сам я порешил… Вижу, плохо живёт князь Ярослав с ею, вот и… Сам в Киев ездил, добился для князя развода. Уж сколь сребра отдал – и княжого, и своего, и не вспомнить. Не убить – дак унизить её, убивцу матушкину, хотелось. Вроде добился своего. Доживает ныне век свой в изгнании. Вас же впутывать в то дело не стал.

– Ты говори тише, брате, – опасливо огляделся по сторонам Володислав. – Не дай бог, услышит кто нашу толковню.

Братья продолжили путь в молчании. На площади перед княжьим двором они расстались, разойдясь по своим хоромам.

Как ни старались Кормилитичи скрыть свои намерения, но вскоре о сватовстве Ярополка прознали в княжеском дворце. Холопка Гликерии полоскала бельё в Лукве и обмолвилась о скором радостном событии челядинке Болеславы – молоденькой смекалистой черниговчанке. Прополоскав бельё, поспешила черниговчанка передать сей слух своей госпоже. Болеслава, как услыхала такую новость, ахнула. Сперва порешила она проверить, верно ли сие известие. Она послала холопку в дом ко Гликерии за каким-то малозначительным поручением. Когда же сметливая черниговчанка разузнала всё достаточно подробно, возмущённая Болеслава, недолго думая, решила