Ольвия - Валентин Лукич Чемерис

Нет, персам тогда не пришлось выбирать себе нового царя. Дарий взял Вавилон, и за те насмешки велел распять три тысячи знатнейших вавилонских жителей. О, с каким мстительным наслаждением распял бы он сейчас всю Скифию, если бы мог ее наконец догнать!

А кочевники все отходят и отходят, а куда отходят и доколе они будут отходить — того никто не знает и, верно, никогда и не узнает. Чем дальше углублялись персы в степь, тем пустыннее она становилась — ни воды, ни пастбищ… А здешние саки, как вчера, как и позавчера, скачут впереди персов и пускают огненные валы. И как за ними ни гонись, а расстояние остается одно и то же: дневной переход. А отклонится какой-нибудь отряд влево или вправо — не вернется назад. Дозорные, которых высылали в разные стороны, исчезали бесследно, и это нагоняло страх на воинов. Пешие не хотели далеко отходить от лагеря, особенно воины неперсидских племен, и на них нельзя было положиться. Не лучше вели себя и персидские всадники: отъехав за ближние холмы и покрутившись там некоторое время, они возвращались и разводили руками — нигде скифов не видно. До самого горизонта осмотрели степи, везде пустошь. Ни одной живой души.

Прошло уже двадцать дней, как персы перешли Истр, а ни одной, хотя бы незначительной победы, еще не было одержано, если не считать отдельных мелких стычек, в которых персы по большей части проигрывали. Чем дальше продвигалось войско Дария на восток, тем пустыннее становились края. Наконец начали появляться солончаки, вода (если посчастливилось наткнуться на колодцы или источники) почему-то стала горько-соленой, непригодной для питья. Войска, разделенные на три колонны, тащились по выжженной, выгоревшей земле, воины задыхались в облаках пыли и пепла, люди и животные выбивались из сил. Нужно было на что-то решаться, что-то предпринимать, а Дарий все еще не мог ничего придумать и упрямо гнался и гнался за скифами. Только теперь он понял, что слишком большое войско в многодневном походе оборачивается злом. Чем кормить и чем поить такую огромную орду людей и животных в этой пустыне? Обозы и пехота сковывали маневренность, приходилось чаще делать дневки. А количество дней, отведенное на поход, катастрофически уменьшалось. Мост на Истре ионийцы будут охранять шестьдесят дней, и из этих шестидесяти дней он уже разменивает третий десяток, так и не проведя сражения. Дни убывают, а расстояние до Истра растет с каждым днем. К тому же где-то в его тылу прячется неразгромленное войско кочевников. Неразумно и даже опасно было заходить вглубь пустыни с ослабевшим войском, да еще имея в своем тылу сильные отряды врага.

На двадцать первый день персы вышли к озеру-морю, именуемому здесь Меотидой, и стали лагерем на берегу реки Оар, что впадала в это море-озеро. В тот последний переход к Меотиде пал царский любимец Верный. Упал и засучил ногами. Перепуганные конюхи пытались поднять его. Но если усилием им и удавалось его поднять и поставить на ноги, конь снова падал… Тогда раскинули над ним шатер и начали обрызгивать его водой. Под вечер Верный поднялся на дрожащие ноги, но всем стало ясно, что он долго не протянет. И тогда зашептали приближенные Дария, что скифская погода не для царского коня… «Да, да, — шептали они, — скифская погода совсем-совсем не подходит царскому коню…»

Глава седьмая

10-й день месяца багаядиша

Дарий любил коней.

Он любил коней больше, чем людей.

Он души не чаял в конях, для него они были величайшей утехой в жизни. Он верил коням больше, чем людям. Не кто иной, как конь, привел его на царский трон Персии.

Случилось это в 522 году…

«Говорит Дарий-царь: „…Камбиз, сын Кира, из нашего рода, был здесь царем. У Камбиза был брат, по имени Бардия, от одной матери, одного отца с Камбизом. Камбиз убил Бардию. Когда Камбиз убил Бардию, народ не знал, что Бардия убит. Тем временем Камбиз отправился в Египет, народ возмутился, было великое зло в стране, и в Персии, и в Мидии, и в других странах.

Затем появился человек, маг, по имени Гаумат. Он восстал в Пишияуваде, у горы, по имени Аракадриш. Это было в 14-й день месяца вияхна [32], когда он восстал. Народ он так обманывал: „Я — Бардия, сын Кира, брат Камбиза“. Тогда весь народ взбунтовался и перешел от Камбиза к нему и в Персии, и в Мидии, и в других странах. Он захватил царство. Это было в 9-й день месяца гарманада, когда он захватил царство. А тем временем Камбиз умер своей смертью.

Царство, что Гаумат-маг отнял у Камбиза, испокон веков принадлежало нашему роду. И Гаумат-маг отнял у Камбиза и Персию, и другие страны, захватил их, присвоил себе, стал царем. Не было человека — ни перса, ни мидийца, никого из нашего рода, — кто мог бы отнять царство у Гаумата-мага. Никто не осмеливался сказать что-либо против Гаумата-мага. Народ очень боялся, что он перебьет многих, знавших Бардию прежде, дабы никто не узнал, что он — не Бардия, сын Кира. Никто не решался сказать что-либо против Гаумата-мага, пока не прибыл я. Затем я воззвал к Ахурамазде. Ахурамазда помог мне. Случилось это в 10-й день месяца багаядиша…“»

Из надписи Дария, высеченной на Бехистунской скале, в Мидии, на древней дороге между Керманшахом и Хамаданом.

***

В надписи, высеченной на Бехистунской скале, Дарий, разумеется, не рассказал во всех подробностях, как произошло покушение на мага, Лжебардию.

А было так.

Первыми заговорщиками против Гаумата-мага, персидского царя Лжебардии, были Отан, сын Фарнаспа, Ардуманиш, сын Вахауки, и Гобрий, сын Мардуния, — все персы. Они и образовали тайный союз против мага, ибо хорошо знали, что Бардия погиб, а маг на него лицом совсем не похож. Их было трое, и потому переходить к решительным действиям они не отваживались, полагая, что их сил для такого дела явно недостаточно. И тогда они постановили, что каждый из них привлечет в их тайный союз еще по одному мужу, которому особенно доверяет.

Отан привлек Интаферна, сына Вайаспары, Гобрий — Мегабиза, сына Дадухии, Ардуманиш — Гидарна, сына Багабигны. Все привлеченные были персы из знатнейших семейств.

Не хватало главного предводителя, и он явился. Седьмым к ним присоединился Дарий, сын правителя персов Виштаспы.

Все семеро поклялись в верности друг другу,