Будь что будет - Жан-Мишель Генассия

– Я как раз хотел, чтобы ты посторожил машину, – сказал Даниэль. – Если кто-нибудь появится, гавкай громче.

Вместе с риелтором мы стали смотреть дом – это оказался старый трехэтажный особняк с дюжиной комнат и запущенным парком, вроде и город, а по ощущениям будто в деревне. Тома появился, когда мы уже зашли внутрь. Агент показал большую гостиную и прилегающую к ней столовую, библиотеку и довольно современную кухню, Надо слегка обновить, но ничего серьезного, без капитальных работ, крышу перекрывали пять лет назад, а бойлер как новенький, спальни на втором этаже, в каждой своя ванная. Мама засомневалась, Дом слишком большой, как мы будем его содержать?

– Возьмем домработницу, – сказал Даниэль. – У нас будут помощники, и в саду тоже.

Лестница была немного крутая. На втором этаже оказались четыре просторные спальни, и мама повернулась ко мне, Ну что, выберешь свою комнату?

– Как-то здесь невесело.

– Чтобы не сказать мрачно, – добавил Тома.

Затем агент показал Даниэлю и маме третий этаж, чердак и подвал.

– Ну что, ребята, нам повезло, – сказал Даниэль, – Работ здесь всего ничего, и место идеальное. Лицей Ош, где я учился, в четверти часа ходьбы, станция до Парижа в десяти минутах, а Сакле – в двадцати.

Лицо матери осветилось. Я вздохнул, Тома возвел глаза к потолку. Мы вышли на улицу – погода была такой же серой, как наше настроение, – сели на крыльцо, и я прошептал, Нас обдурили.

– Кто бы сомневался, – сказал Тома.

– И что нам теперь делать?

– Выбирать обои. Вот увидишь, скоро они объявят о свадьбе, а мы будем шаферами.

– Не смешно.

У Тома и Лорана вошло в привычку созваниваться вечером в среду, чтобы решить, на какой фильм они пойдут в четверг. Вначале это приводило к жарким спорам, потому что вкусы у них не совпадали: Тома любил американские детективы и боевики, желательно с субтитрами, а Лоран – французские комедии и приключения. Тогда, чтобы не ссориться, они решили, что на одной неделе выбирает один, а на следующей – другой. В тот вечер, когда Тома позвонил Лорану, чтобы предложить «Убийство» Кубрика, который снова шел в Латинском квартале, Лоран отказался – ему нужно было перепроверить работу по математике, теорема Фалеса и вычисление биссектрисы его окончательно запутали, и распутаться не получалось, а мать требовала, чтобы он получил средний балл.

– А ты защищайся! Математика – вещь бесполезная. Считать умеешь – и ладно.

– Вчера она заставила меня доказывать теорему до пол-одиннадцатого вечера – она не понимает, почему мне непонятно, и хочет, чтобы на этот раз я получил средний балл и меня приняли на подготовительный к бакалавриату.

На следующий день, пока Лоран путался в косинусах, раздался звонок в дверь, он спустился и увидел Тома, Меня отец подвез, у него встреча с архитектором по поводу дома в Версале, заберет меня вечером. Ты уже закончил?

– Я в затыке, опять мне влетит.

Тома включил телевизор, где шли черно-белые немые комедии, сел на диван, Лоран – в кресло, Тебе-то повезло, у тебя таких проблем с отцом нет.

– Я так и не понял, почему он меня не трогает, – то ли потому, что я отучил его ко мне лезть, то ли потому, что ему в принципе на меня глубоко плевать, но результат один: он не вмешивается в мое образование и позволяет спокойно жить у своих родителей.

– А почему теперь, когда он выздоровел, вы не живете вместе?

Тома посмотрел на Лорана с печальной улыбкой, Потому что он меня не любит, а я его ненавижу. Если бы я его больше не увидел, если бы он сегодня погиб в аварии, я был бы самым счастливым мальчиком на свете.

Лоран вытаращил глаза, Но почему?

Тома вздохнул, словно устал объяснять, Ты ничего не знаешь? Лоран покачал головой. Мама целиком доверяла отцу, а он ее предал. Когда с кем-то живешь, когда у тебя семья, нельзя объявлять по телефону, что ты уходишь, надо сказать это в лицо… Представляешь, по телефону! Мама была в ужасе, она не подозревала, что между моим отцом и твоей матерью есть что-то, кроме дружбы. Ее мир рухнул, она решила поехать к нему в Алжир, а я увидел, что она в жутком смятении, и заставил ее взять меня с собой. Вначале она возражала, но я сказал, что не отпущу ее одну и что меня это касается не меньше. Мы прилетели на следующий день после объявления независимости. Честно, она хотела только одного: спасти семью. Сначала отец отказывался обсуждать это при мне, но потом показал себя таким, каким и был под своей вежливой маской: мерзким, эгоистичным и безжалостным. Он не слушал маму, не дал ей ни единого шанса сохранить семью, он уже все решил, просто выкинул нас, он хотел жить с твоей матерью. Отец вынес нам смертный приговор, наплевав на мамины страдания и на мои тоже. Якобы он меня не выносил, потому что у меня то же имя, что у дяди. Он был злобным, резким, ничего не слушал. И хотел избавиться от нас поскорее, чтобы встретиться с твоей матерью, повез нас в аэропорт, и по дороге случилась перестрелка.

– Какой кошмар!

Тома закрыл глаза – возможно, его одолели призраки прошлого – и глубоко вздохнул, На самом деле это отец ее убил, из-за него она умерла, он виноват, он в ответе за все… И что я должен теперь делать? Простить? Забыть? Сказать: ладно, жизнь продолжается? А как же мама, кто заступится за нее? Кто подумает о ней? Две недели отец был в коме, между жизнью и смертью. Медики думали, что шансов мало, и говорили, что у него на редкость выносливый организм, они никогда не видели, чтобы человек с такими ранами вышел из комы, а я молился, чтобы он там и остался, чтобы его сердце не выдержало. Я так надеялся, что он отправится туда, куда спровадил ее… В госпитале Алжира дедушка Янсен сказал мне: «Это было покушение, и однажды отец все тебе расскажет, если сможет и если захочет». Когда через год после десяти операций отца перевезли во Францию, я задал ему вопрос, и он ответил: «Это был несчастный случай». Я сказал, что ничего не помню, не знаю, поверил ли он, но мы об этом больше не говорили… Несчастный случай! Перед первым причастием я