Елена Глинская. Власть и любовь. Книга 1 - Александр Михайлович Козлов

Елена чувствует, как к ней возвращается сила, как дух, до этого скованный ужасом, расправляет крылья. Она больше не беспомощная жертва, дрожащая перед лицом неминуемой гибели, а воин, готовый сражаться за свою жизнь и жизнь своего сына!

Но, увы, недолго длится миг триумфа.

Из самой глубины зеркала, из мрачной бездны, где отражения искажаются до неузнаваемости, раздается леденящий кровь смех. Не человеческий, а похожий на хриплый вой, наполненный злобой и презрением. Смех ведьмы, столетия назад проклявшей род Глинских, снова обрекает их на вечные страдания.

«Убогая смертная! — шипит голос, проникая в сознание Елены, отравляя ее мысли. — Думаешь, что справилась, победила? Как бы не так! Это токмо начало!»

«Замолчи, карга! Ты немощна и навек заточена в оном зеркале!» — отвечает Елена, собрав остатки сил противостоять зловещей тьме.

«Не-е-ет, твои страхи, они как пиявки будут навсегда к тебе прилипши, душу твою пить будут! Они будут расти, крепнуть, пока не согнут и не сломят твои косточки! Не убережешь ты его, нет! Сынок твой — моя добыча, никуда не денется!»

Ужас новой волной накрывает Елену, сковывая ее тело студеными объятиями. Она видит в зеркале лицо своего сына, искаженное страхом и болью. Сердце разрывается от бессилия и отчаяния.

«Я не сломлюсь, не жди, яга проклятая! — кричит она, сражаясь с собственным страхом. — Смогу уберечь своего сына от твоего проклятья, а тебя навек изведу!»

Елена произносит эти слова как заклинание и с решимостью делает шаг вперед, к зеркалу, — навстречу злу, несущему смерть…

Глава 5

Тучи над Москвой сгустились,

Власть бояре ощутили.

Шуйский с Бельским затаились,

Глинских оба не возлюбили.

Елена путь им преграждает,

Князей к трону не пускает!

На заседании Боярской думы Михаил Глинский огласил решение великой княгини о выдвижении двух кандидатур на посты главных советников при малолетнем Иоанне IV — своей и Ивана Телепнева-Оболенского. Этим заявлением Елена Глинская официально закрепила свое ближайшее окружение и определила главных помощников в управлении государством.

По Треугольной палате прокатилась волна возмущения. Столь непредвиденное решение вызвало бурю негодования среди бояр, которые обрушили на правительницу ненавистные взгляды. Многие знатные бояре убежденно считали, что право единолично влиять на государственные дела должно принадлежать именно им, представителям самых родовитых семейств.

Особенно болезненно эту ситуацию восприняли князь Василий Шуйский и боярин Семен Бельский, чье положение при дворе в последнее время заметно пошатнулось. Этих высокородных дворян возмутил сам факт рассмотрения двух кандидатур. Они опасались затяжной борьбы за власть, которая могла привести к расколу в правящих кругах. Кроме того, ни Глинский, ни Телепнев-Оболенский не могли сравниться с родовитыми московскими боярами по древности рода и богатству.

Возмущение нарастало. Бояре перешептывались между собой, бросали настороженные взгляды то на Глинского, то на Телепнева-Оболенского. Некоторые уже начинали втайне обдумывать, чью сторону занять в грядущем противостоянии, другие задумывались о том, чтобы выдвинуть свою кандидатуру.

Ситуация накалилась до предела. В воздухе повисло напряжение. Казалось, еще немного, и Боярская дума превратится в поле боя.

Михаил Глинский чувствовал, как тяжелая атмосфера давит на него, но старался сохранять внешнее спокойствие. Его взгляд, холодный и решительный, медленно скользил по лицам присутствующих, будто предупреждая: «Тот, кто поддержит моего соперника, станет моим врагом». А сторонники Телепнева, в свою очередь, обменивались многозначительными взглядами: «Время покажет, кто достоин высшей власти».

Елена Глинская находилась в своих покоях, откуда наблюдала за происходящим в Треугольной палате через специальное окошко, занавешенное тонкой тканью, чтобы ее не могли увидеть. Ей, как женщине, не позволялось открыто присутствовать на заседаниях, но она нашла способ находиться в курсе всех решений и влиять на них, оставаясь при этом за кулисами.

Окошко, искусно замаскированное под один из многочисленных резных узоров, было выполнено мастером-стеклоделом из тонкого муранского стекла, которое практически сливалось с каменной кладкой, если не знать, куда именно смотреть. Окошко бесшумно открывалось и закрывалось с помощью специальной задвижки в виде резного деревянного бруска. Когда Елена хотела остаться незамеченной, она просто закрывала его, и тогда стена выглядела совершенно целостной. Бояре, привыкшие к сложной системе помещений Кремлевского дворца, просто не обращали внимания на этот участок стены, считая его частью декоративной отделки.

Великая княгиня с удовлетворением отметила, как искусно ей удалось столкнуть двух самых влиятельных претендентов: предложив сразу две кандидатуры, она не только ослабила свое прямое влияние на принятие окончательного решения, но и спровоцировала их на противостояние друг с другом. Теперь каждый из претендентов будет стремиться доказать свою незаменимость, что позволит ей манипулировать ими обоими. Более того, их конкуренция поможет ей сохранить баланс власти, не позволяя ни одной из сторон возвыситься слишком сильно. Глинская знала: пока они будут бороться друг с другом за влияние и признание, реальная власть останется в ее руках, а она сможет использовать их соперничество, чтобы укрепить свое положение при малолетнем сыне.

В ответ на заявление Глинского раздался громкий голос князя Ивана Шуйского:

— Неужто мы станем слушать выскочек и чужеземцев? Где это видано, чтобы боярин без роду и племени решал судьбы державы? — его слова эхом прокатились по палате.

Василий Шуйский с одобрением посмотрел на брата.

Бояре начали подниматься со своих мест, переговариваясь между собой:

— Как можно доверять власть человеку без роду?

— Глинские — пришлые, не достойны сего доверия!

— А Телепнев — любодей правительницы, а не радетель за государство!

Елена Глинская побледнела, услышав такое в свой адрес, но постаралась совладать собой и сохранить спокойствие.

Телепнев-Оболенский сжал рукоять меча, готовый в любой момент отразить нападение.

Глинский почувствовал угрозу и громко произнес:

— Братья-бояре! Не забывайте, кто держит в руках истинную власть! Пока жив юный государь, правит его матушка — великая княгиня Елена Васильевна! А мы лишь верные ей слуги!

— Слуги, говоришь? — выступил вперед Иван Федорович — один из братьев Бельских, чей бунтарский дух не позволял ему долго хранить терпение. — Больше похоже, что ты и сей вот самый, — небрежно указал он на Телепнева-Оболенского, — желаете обратить Боярскую думу в свой притон!

Его брат Семен Федорович положил руку ему на плечо, призывая сдерживаться, но тот упрямо оттолкнул его руку.

Напряжение достигло предела. Некоторые бояре уже обнажили оружие, другие готовились последовать их примеру. В воздухе запахло кровью и заговором.

Василий Шуйский, понимая, что ситуация выходит из-под контроля, топнул ногой.

— Довольно! — крикнул