Фернандо Магеллан. Том 1 - Игорь Валерьевич Ноздрин

трубочки, перевязанные шелковыми шнурками с печатями, протянул кормчему, но взойти на борт не отважился. По знаку Барбосы, Васко Гальего спрыгнул в шлюпку, забрал письма и по веревочной лестнице вернулся на «Тринидад». Дуарте повертел свитки в руках, посмотрел в просвет на яркое малиновое солнце, садившееся за кровавые холмы, еще раз презрительно сплюнул в воду и ушел в адмиральскую каюту.

Вскоре появился Эстебан Гомес, вежливо предложил посланникам подняться к капитан-генералу для переговоров. После угроз Барбосы почтальоны не осмелились на это.

– Нам велено получить ответ, – пояснил нотариус: – Принимает ли сеньор Магеллан просьбу капитанов, офицеров, боцманов, а также матросов и солдат?

Гомес ушел и долго не возвращался. Солнце опустилось за холмы, сделало их черными, плоскими, будто с отсеченными головами. Вода потемнела, повеяло прохладой. Посланники продрогли, проявляли нетерпение, гребцы советовали вернуться на «Консепсьон». Наконец, появился Эстебан, вновь предложил подняться в каюту капитана, выпить горячего вина. Гонцы отказались. Эстебан выпрямился, сделал надменное лицо и сухо произнес:

– Сеньор Магеллан велел передать, что не может быть речи о возвращении в Испанию. О прошении капитанов он подумает и сообщит позже.

– Когда? – не утерпел Луис де Молино.

– Когда ему будет угодно! – закончил кормчий.

– Послушайте, Эстебан, – дружески обратился Мартин, – ваш ответ надо понимать как отказ капитан-генерала?

– Я выполнил приказ, – смягчился штурман и ушел в каюту.

Лодка быстро отчалила от пахнувшего сыростью борта «Тринидада», поплыла по притихшей глади залива в сторону «Консепсьона».

* * *

В капитанской каюте флагмана царила растерянность. На столе перед родственниками лежали красиво написанные каллиграфическим почерком с завитушками и украшениями, изысканно-вежливые, но достаточно требовательные письма, скрепленные множеством подписей и личных печатей дворян. Мескита слегка покачивался в кресле, заворожено глядел на желтоватые скрученные листочки.

– Бунт? – не отрывая глаз от бархатной коричневой скатерти, спросил он. – Мы получили ультиматум о сдаче позиций?

– Пока нет – решил Серран, отодвигая пустой кубок на средину стола, – но я думаю, не пройдет и двух дней, как потребуют.

– Говорил вам, пора кончать разглагольствовать! – вскочил на ноги Барбоса. – Испанцы наглеют с каждым днем. Узнать бы, чей это почерк, я бы оторвал ему пальцы!

– В письмах нет оскорбительных слов, а из тебя они прут как из рога изобилия говорящей козы Аполлона. Да и руки у тебя коротки, не дотянутся до «Консепсьона» с «Викторией», – сказал Мескита.

– А если дотянутся? Если ночью захватить корабли, арестовать Кесаду с Мендосой, пустить кишки приспешникам Картахены?

– О, Боже, опять ты за свое! – промолвил Серран. – Если бы только офицеры затевали смуту, тогда другое дело. Посмотри, сколько у них сторонников, – протянул ему матросское письмо.

– Тут около сотни подписей и крестов, – прикинул Дуарте, разглядывая на обороте листа заляпанные кляксами закорючки. Человек сорок определим. Давайте заготовим список врагов, – предложил он.

– И арестуем два корабля? А эти кресты откуда, – Серран ткнул пальцем в свиток, – с флагмана или «Сан-Антонио»?

– Вечно у тебя в голове возникают бредовые идеи, – Мескита укорил Барбосу— На каком основании мы арестуем недовольных моряков? За письмо? По законам флота, команды имеют право обращаться с просьбами к капитанам. Документы регистрируются нотариусом, подшиваются к отчетам экспедиций, сдаются в Индийскую палату. Командиры обязаны отвечать письменно, чтобы королевские контролеры проверили правильность принятого решения.

– Бумаги можно уничтожить, придумать новое обвинение, – защищался Барбоса.

– Ерунда, – отмахнулся Серран. – У них обязательно есть заверенные правоведами копии.

– Можно ли сейчас вернуться в Испанию? – неожиданно задал вопрос Мескита. – Успеет ли эскадра до штормов подняться на двадцать градусов?

– Спятил? – воскликнул Дуарте.

– Он дело говорит! – подхватил Фернандо. – Через неделю Господь не вытащит нас из залива. Нужно затянуть переговоры, а там они потеряют смысл.

– В середине апреля или даже через десять дней ни одно судно не выйдет в океан, – поддержал Серран. – Молодец, Альваро, – похвалил Мескиту, – голова у тебя хорошо работает, не как у него, – кивнул на Дуарте. – Ему бы мечом махать!

– Завтра затеем переговоры, – решил адмирал. – Пригласим Кесаду…

– Завтра мы лишь объявим о согласии начать переговоры и отложим встречу на всю Страстную неделю в связи с празднованием Пасхи, – поправил его Серран. – Прикажи священникам ежедневно устраивать на берегу торжественные многочасовые мессы, чтобы не возникло желания заниматься серьезными делами. Придумай дополнительные судовые работы, будто допускаешь возможность возвращения в Европу

– Попробуем тянуть время, – согласился Фернандо. – Приведите суда в полную боевую готовность, усильте ночные вахты, назначьте во главе надежных офицеров!

– Намек на возвращение домой станет лучшей охраной, – усмехнулся Мескита.

– Пушки не мешают словам, – одобрил Серран. – У меня все готово. Однако пора на корабли. Осторожного человека – Бог бережет!

– Зря ты все усложняешь, – промолвил Мескита. – Поплыли ко мне!

– Спасибо, в другой раз, – отказался Жуан.

* * *

На «Консепсьоне» офицеры ждали вестей с флагмана. Невесело прошел праздник у испанцев, бросивших вызов командующему. Обед превратился в ужин, походивший на завтрак перед сражением, когда мало едят и много молчат. События последних дней явились неожиданностью, ломали планы, заставляли принимать решения, подчас не те, к каким готовились, тщательно соизмеряя силы, стараясь предугадать последствия. Сегодня утром никто не думал, что вечером на «Тринидад» отправятся посыльными Мартин Мендес и Луис де Молино. Неудавшиеся переговоры с Элорьягой, с чьей помощью надеялись установить связь с португальцами «Сан-Антонио», его угрозы скорой расправы Магеллана с недовольными – подтолкнули развитие событий. Письма, написанные заранее и ожидавшие своего часа, который при иных стечениях обстоятельств вообще бы не наступил, вышли на свет из тайника капитанской каюты, отправились на флагман. Что делать дальше, испанцы не знали. Поэтому молчали, потягивали вино, лакомились размоченными в кипятке сушеными фруктами.

– Почтальоны задерживаются… – нервничал Кесада, почесывал бородку, грыз ногти.

– Безграмотный мужлан не может прочесть письмо, – пошутил казначей.

Никто не улыбнулся.

– Их могли арестовать, – высказал ужасное предположение Кесада. – Да, их арестовали, – решил он, прикусывая палец.

– Зачем арестовывать невинных? – возразил Картахена. – Мы не нарушили законов, а наши посредники, тем более.

– Их обязательно арестовали! – убежденно повторил Кесада, отрешенным стеклянным взором рассматривая блюдо с объедками.

– Давайте сыграем партию в шахматы! – Элькано постарался отвлечь капитана от неприятных мыслей.

– А? – не понял тот и вынул палец изо рта. – Ох, простите! – ему стало стыдно за обсосанные ногти, он по-детски спрятал руки под стол.

– Я расставлю фигуры, – сказал баск.

– Нет, нет… – поспешно промолвил Кесада, вытащил руку из-под стола, забарабанил ногтями по бокалу.

– Перестаньте волноваться! – потребовал Картахена. – Из-за вас мы лишимся рассудка.

– Я не боюсь, сеньоры… Я не трус! – заявил капитан, сжимая подрагивающие руки в кулаки и торопливо засовывая под стол. – Я не люблю неопределенности. По мне лучше драться голыми руками, чем ждать скрытую