Молодость может многое - Александр Сергеевич Омельянюк

руками в стиле кроля! Только лицо в воду не опускай — здесь же не бассейн и вода грязноватая! И дыши! Дыхание не затаивай, как ты тогда же делал в бассейне! А я ещё кружочек сделаю!».

— «Хорошо! Давай!» — сразу согласился Платон, вмиг вспомнив все эти упражнения и приступив к ним.

К его удивлению он всё делал сразу правильно, быстро добившись нужного результата. И к возвращению отца он уже мощно работал руками, почувствовав и заметно возросшую скорость своего движения.

— «Пап! Я, кажется, всё вспомнил?! Но меня всё время тянет опустить лицо в воду и на одном вдохе плыть мощно и долго!».

— «Я постараюсь осенью купить абонемент в какой-нибудь подходящий бассейн — будем с тобой ходить по субботам! Хочешь?» — спросил, обрадовавшийся успехам сына, отец.

— «Да! Давай! Пока с учёбой будет не так напряжённо — можно походить! Уж очень мне это теперь захотелось!».

— «А так всегда и бывает! Сначала человек побаивается и под разными, часто надуманными, предлогами откладывает какое-то новое или трудное для себя новое дело. А когда у него появляются успехи, дело получается, то его потом от этого занятия даже за уши не оттащишь! Так у тебя было и с лыжами и с коньками! Помнишь?».

— «Нет! Честно говоря, мне всё время казалось, что я на них катаюсь с рождения! Как и в футбол играю!».

— «Ну, вот, видишь? Так и с плаванием у тебя будет! Оно станет казаться органически для тебя нужным занятием, тем более, полезным для здоровья! Тебе и на велосипед надо чаще ездить для практики!».

После плавания обтеревшись полотенцами, обсохнув и переодевшись, отец и сын направились на станцию.

— «Давай только сядем в хвостовой вагон — мама просила на обратном пути хлеба купить!» — объявил Пётр Петрович сыну на платформе.

Сойдя на станции Бронницы, они пошли на Вокзальную площадь мимо станционного здания, но были неожиданно окликнуты:

— «Пётр Петрович! Никак вы? Здравствуйте! Какими судьбами?» — увидел Платон окликнувшего отца мужчину средних лет и в очках.

— «О-о! Василий Филиппович! Здравствуйте! Рад вас видеть! Никак из магазина?» — радостно ответил и отец.

— «Да, нет! Вот дочек пирожными угощал в станционном буфете!» — показал он на подходящих к нему двух девочек с начинёнными кремом хрустящими трубочками в руках, в одной из которых Платон узнал утреннюю Анютку.

— «А остальные ваши где?».

— «Так Светлана, Александра, Юрий и Михаил уже взрослые, самостоятельные, учатся и работают! Сами себя могут чем угодно побаловать! А Лена только в этом году школу окончила, — показал он на неё — а Аня с Андреем перешли в восьмой и пятый классы!».

— «А мы с сыном купаться ездили! Сейчас вот за хлебом идём!» — пояснил Пётр Петрович.

— «Так там его уже нет! Пошли в нашу палатку! — предложил Василий Филиппович — Я смотрю, у вас сын, какой видный! Учится?».

— «Да! В Бауманском! На вечернем!».

— «В Бауманском!? Да ещё и на вечернем? Ну и голова у него!?».

— «Да ваши дочки тоже хороши!» — мотнул головой старший Кочет в их сторону, неожиданно увидев, как младшая из них уже пытается угостить трубочкой его сына.

— «Спасибо, Ань! Ешь сама! Тебе расти надо!» — с удивлением услышал он голос сына.

— «Вон, они уже и познакомились!» — ещё с большим удивлением констатировал он.

— «Да нет! Это мы ещё сегодня утром с мамой к ним домой за молоком заходили! Там и познакомились!» — кивнул Платон головой в сторону Юрова.

— «А-а! Понятно!».

— «Да! Мир тесен! А хозяйка нас заждалась! Как-нибудь заходите к нам на огонёк! До свидания! Пошли, девчонки!» — согласился и Василий Филиппович, приглашая Кочетов в будущем в гости, прощаясь с ними у калитки своего дома и загоняя дочек домой.

Купив хлеба из его палаточных остатков, Кочеты вернулись через подъездные пути и свернули направо вдоль них к себе домой.

Но красивое выразительное лицо Анечки опять ещё долго стояло перед глазами Платона.

По дороге Пётр Петрович долго и эмоционально рассказывал сыну, что Василий Филиппович давно работает на шерстебазе. И когда, и тоже давно, он опоздал на последний паровоз, то случайно ему встретившийся поздно возвращавшийся из гостей Василий Филиппович приютил его на ночь в своём собственном доме многодетной семьи.

— «Видимо тогда один очкарик пожалел другого очкарика?!» — вспомнил Пётр Петрович.

И родственные интеллигентные души проговорили тогда почти всю ночь, найдя много общих тем.

Во время войны Василий Филиппович, имевший инвалидность первой группы по зрению и потому получивший бронь, работал рыбаком в Якутии, снабжая армию свежей рыбой. И за свой самоотверженный труд он ещё в 1943 году был награждён медалью «За доблестный труд». А после войны, как рабочий шерстебазы был награждён медалями и орденом «Знак Почёта».

Их многодетная семья имела корову, кур, и каждый год к зиме откармливала поросёнка.

— «Видимо из-за того, что мы видели друг друга впервые, и ещё когда он узнал, что я курировал их шерстебазу от министерства, то мы разоткровенничались. Как с ним, я так ни с кем не говорил никогда!» — сознался Пётр Петрович и сейчас, неожиданно на слове «ни с кем» дав петуха, и вызвав смех Платона.

Но поняв, что вызвало смех сына, он, как ни в чём не бывало, продолжил:

— «А мать твоя… — сделал он паузу, тоже чуть не рассмеявшись — уже много позже сама случайно познакомилась с его женой на базаре вокзальной площади! Так что, сын, мир действительно тесен! И люди всегда должны помогать друг другу!» — закончил рассказ Пётр Петрович.

После ужина Платон продолжил общение с отцом за шахматами.

И с утра вторника 28 июля он возвратился к своей столярной работе. Ибо ему надо было поторапливаться, так как, от отпуска оставалось меньше одной недели.

На этот раз, уже отдохнувший и окрылённый, он доделывал обрешётку узкого потолка под крышей.

Платон до этого уже сделал вырезы в будущих потолочных досках и подстропильных балках. Так что теперь ему предстояло одному смонтировать их, и он уже придумал, как это сделать без посторонней помощи.

Сначала он предварительно с лицевой стороны прибил гвозди в нужных, около вырезов, перемычках доски, не пробивая её насквозь.

Затем, встав посередине пола и горизонтально взяв в руки подготовленную доску, он сначала вставлял её торец в паз в стене, надавливая на неё до упора.

Потом, постепенно поднимая доску, старался попасть в паз подстропильной балки перемычкой доски, стараясь дотянуться до соответствующего гвоздя и чуть прибить его. Затем он занимался следующим стыком. Иногда у него получалось, а иногда нет. От удара молотком некоторые перемычки пружинили и выскакивали из