Молодость может многое - Александр Сергеевич Омельянюк

Но самым трудным, оказалось, вставить доску в последний паз в противоположной стене. Платон сначала чуть раскачивал доску, а потом резким движением пытался попасть её торцом в паз последней подстропильной балки, расположенной на стене, но часто промахивался. И только, когда он призвал на помощь обычный производственный мат, дело пошло и успешно завершилось. Потом он проверил стыки и прибил гвозди. И так он прибил доску за доской. Завершив это, он прошёлся под обрешёткой, выпрямляясь во весь рост и мотая головой, оставшись довольным зазором между потолочными досками и своим теменем, чувствуя их лишь вихрами не причёсанных волос. А затем он, как всегда, похвалился сделанной работой маме. И та отметила изобретательность и смекалку сына.

Теперь на очереди была перегородка между комнатами, краеугольный вертикальный брус которой уже крепко стоял на своём месте.

И Алевтина Сергеевна поддержала новый план сына.

Новый мирный план по урегулированию Ближневосточного конфликта, выдвинутый госсе кретарём США Уильямом Роджерсом, и предусматривавший, согласно Резолюции Совета Безопасности ООН № 242, немедленное прекращение огня и отвод войск Израиля со всех оккупированных территорий, в конце июля поддержал Египет, а за ним и Иордания.

Израильское же правительство Голды Меир этот план не приняло, через своё лобби в США оказав давление на администрацию Р. Никсона, в итоге обвинив У. Роджерса в антисемитизме.

Но этот план не приняла и Организация Освобождения Палестины (ООП), во главе которой находились леворадикальные группировки, противившиеся любому соглашению с Израилем.

К концу июля и на даче Кочетов в Бронницах семью одних Комаровых из Ленинграда ненадолго сменила другая семья Комаровых из Йошкар-Олы.

— От этих… комаров просто отбоя нет! — про себя ворчал Платон.

Но дядя Женя с тётей Зиной заехали к ним ненадолго, а проездом домой. В дежурство Павла их на дачу утром в субботу 1 августа привезла одна Настя. Платон всегда с детства радовался приезду к ним братьев матери. Всех их объединяла любовь к родственникам и взаимное уважение друг к другу, хотя они были разными и интересны ему были каждый по-своему.

К старшему дяде Юрию Сергеевичу Комарову его тянула энергичность того в жизни, жажда познания всего нового, хозяйственность, смекалка, смелость и умелость, предприимчивость, а также его мудрость, мужественность и родовая гордость, как настоящего деревенского мужика.

Хотя одновременно с этим Платона угнетал недостаток у дяди культуры, воспитанности и образованности, излишнее его самолюбие и высокомерная ироничность по отношению к другим, обидчивость, грубость, злость, зазнайство, злопамятность и надменность.

Совсем по-другому относился он к среднему брату матери — Виталию Сергеевичу Комарову, как к родственной душе, к которому у него вообще не было по жизни никаких претензий. Тот был умён, вежлив, корректен, выдержан, культурен и хорошо воспитан. А его жизненные принципы совпадали с принципами Платона, которому всегда было с ним легко, и с которым он всегда был откровенен.

И совсем непохожие были отношения Платона с младшим братом матери — Евгением Сергеевичем Комаровым. Их двойственность удивляла Кочета. С одной стороны, дядя Женя, казавшийся Платону чистоплюем, относился к нему с любовью и уважением, и как к равному. А с другой стороны, в его поведении просматривалось его, кем-то или чем-то, ущемлённое самолюбие с лёгкими элементами зависти.

Но больше всего Платона коробила некоторая ограниченность и уверенность того в своих неглубоких и не фундаментальных знаниях и умениях, осложнённых его необоснованной, даже болезненной, сверх гордостью за принадлежность к роду Комаровых. Он даже кичился этим перед другими родственниками не Комаровыми. А, видимо, как самый младший и избалованный сестрой, он относился к своему самому старшему племяннику Платону с необъяснимой самому себе ревностью. К тому же и у Платона с детства возникла к нему лёгкая детская неприязнь, когда тот бесцеремонно усадил восьмилетнего племянника на раму своего велосипеда и прокатил по деревне. Мальчишке было не столько страшно, сколько неудобно и больно сидеть, особенно на кочках и ухабах. И с тех пор он стал несколько опасаться своего младшего дядю, старясь держать от него, дурного, некоторую безопасную дистанцию.

И сейчас это проявилось в их беседе на международную тему. Но Платон быстро фактами заткнул дядю в его домыслах о международных отношениях.

— «Ну, ты молодец! Хорошо разбираешься в политике!» — признал Евгений Сергеевич первенство за племянником.

— «Да! Платон здорово разбирается в политике! Ему надо было поступать в институт по этой линии!» — подтвердила Алевтина Сергеевна.

Приняв гостей и отпустив их гулять и в гости к давней знакомой Евгения соседке Риве, Алевтина Сергеевна осталась одна с детьми, что в последнее время случалось крайне редко. Но не успела она насладиться этим моментом, как Платон заговорчески позвал их с Настей наверх.

— «У меня для вас целых два больших сюрприза! Поднимайтесь наверх — покажу!» — пригласил Платон сестру и маму за собой на лестницу.

— «Вот, смотрите!» — показал он готовую межкомнатную стену с уже повешенной лёгкой дверью.

— «Здорово! И дверь хорошо работает! Теперь здесь уже можно будет жить! Но потом ты всё обобьёшь фанерой?! Молодец, сынок! А потом я ещё все стены поклею газетами и обоями! А ты, оказывается, у нас мастер!» — очень обрадовалась за Платона Алевтина Сергеевна.

— «Да! Здорово! И дверь пригодилась!? Хорошо! Доделывай скорее! А второй сюрприз?» — чуть суше среагировала Настя, не зная, за кого ей сейчас больше радоваться — за брата или мужа, и переводя разговор на другое.

— «А второй сюрприз, вот!» — показал Платон на небольшое квадратное отверстие в полу.

— «В каком смысле?!» — удивилась всегда дотошная Настя.

— «Это вторая перегородка!» — совсем уж удивил их Платон.

— «В смысле, что ещё будет?» — снисходительно заулыбалась сестра.

— «Ну, он её обязательно сделает! Не всё тебе сразу! Ишь ты, чего захотела? И то тебе и сразу сё!?» — вступилась за сына мать.

— «Ну, почему же сделает? Я её уже сделал! Разве вам не видно?!» — окончательно заинтриговал их Платон, опять показывая на отверстие в полу.

— «Ну, ты уж совсем нас за дур держишь! Ау-у! Перегородка! Где ты?!» — наклонилась Настя над отверстием, якобы заглядывая в него.

— «А вы отойдите в сторонку и смотрите! Засекайте время!» — распорядился Платон.

И они отошли к окну фронтона, с любопытство глядя на заговорщика.

А Платон стал доставать из-под крыши, уложенный в стопку и уже подогнанный по месту строительный материал.

Сначала он туго воткнул в отверстие в полу брус, убедившись, что тот стоит вертикально и не падает. А затем стал приставлять к нему в паз, в шип и в распор различные бруски,