Молодость может многое - Александр Сергеевич Омельянюк

доски и рейки, рукой туго и без гвоздя, соединяя их между собой. И на глазах женщин он собрал в полширины комнаты перегородку с нишей для двери и крепящейся брусками к стропилам и единственной подстропильной балке.

— «Ну, ты, Платошка, и гений! Настоящий мастер-столяр!» — на этот раз восторженно смягчилась Настя.

— «Да, сынок, удивил, так удивил!» — поддержала дочь и не менее восторженная мастерством сына, их мать.

— «А разбирается всё это ещё быстрее, за секунды!» — продолжил Платон удивлять своих женщин.

И Платон на их глазах вынул из перегородки брусок и рейку, и стена стала рассыпаться, оставив на полу груду стройматериала и чуть покачивающийся вертикальный брус.

— «А ты, брат, оказывается ещё и фокусник?!» — добродушно засмеялась весьма довольная итогом Настя.

— «Так теперь здесь у нас будут две изолированные спальни!? Большая для вас и маленькая для тебя, так ребят?!» — спросила Алевтина Сергеевна и дочь и сына.

— «Да! Теперь осталось всё обить фанерой!» — согласился сын.

— «Я Пашу попрошу помочь, чтобы скорее было!» — согласилась и дочь.

— «А я дам денег на фанеру!» — поставила точку мать.

И Платон был не только очень доволен, но и даже счастлив.

А поздно вечером в субботу на дачу приехал Павел, и всем стало тесно. Пришлось всех мужчин положить на ночёвку на полу мансарды.

Это воскресенье ушло у них на пассивный отдых, развлечения и нескончаемые разговоры.

И не поздно вечером все вместе, в том числе с гостями и отцом, как всегда навьюченные сумками с урожаем, они выехали домой в Реутов, сразу установив очередь в ванную, первым запустив в неё шустрого Платона, которому единственному из всех завтра предстояло выйти на работу.

Как никогда хорошо и плодотворно отдохнувший, Платон в понедельник 3 августа вышел на работу, сразу энергично взявшись за дело, чем обрадовал Василия Гавриловича.

— «Я смотрю, ты хорошо отдохнул! Прекрасно выглядишь! А-а! У тебя же впервые в жизни был нормальный итээровский отпуск!?» — догадался он.

— «Василий Гаврилович, а как вы смотрите, если я постепенно систематизирую в общую таблицу, утверждённую и всеми согласованную трудоёмкость на повторяющиеся изделия четвёртого цеха, в частности на ящики?!» — удивил и обрадовал Платон Юрова.

— «Я буду только «за»! Отличная идея! Давай, начинай пока собирать статистику! А потом я с окончательными нормами подскажу!» — дал начальник конкретный совет.

И Платон засиял. Ведь он давно немного сожалел, что не сидит, как Юра Максимов, на нормировании постоянно повторяющейся мелочёвки, что в итоге привело к определению и утверждению твёрдых норм на весь выпускаемый его подшефными цехами сортамент продукции.

И это освободило Максимова от постоянных, зачастую субъективных, расчётов, экономя ему много времени для занятий или дрёмы во время работы.

Ведь он сидел почти спиной к Юрову. А постоянное наличие на его переносице никогда не снимаемых очков давало ему некоторую маскировку их стёклами сомкнутых век.

И только одна Галя Симкина замечала иногда медленно склоняющийся к столу курносый нос Юрика, и нарочно громко шептала ему:

— «Юрик! Не спать!».

— «Да я не сплю, а думаю!» — размыкал он веки, подсаживая выше на стул чуть сползшее с него своё тело.

— «Видно ты слишком глубоко задумался, раз так сполз почти к полу?!» — уже во всё горло смеялась на его оправдание хохотушка Симкина.

— «Это он так ищет нижнее Пэ в формуле нормирования?!» — подключался тогда к шутке и Геннадий Дьячков.

— «Ну, что вы все к нему пристали? Может у него была бессонная ночь?!» — тогда вступалась за него сердобольная Галина Егорова.

— «Да! Ночи Кабирии!» — вставлял своё слово во всеобщие шутки и Юрий Глухов.

И только его понимающий друг Платон не шутил над товарищем, зная, что тот привык ещё со школы буквально наизусть учить текст, что он иногда делал сразу с записанными лекциями совсем поздно вечером, отнимая ценное время у сна.

Ну, а точку в этих шутках, как всегда ставил начальник Юров.

— «Галя! Займитесь делом, а не подглядывайте за мальчиками!» — добродушно делал Василий Гаврилович замечание зачинщице Галине Симкиной.

И теперь, привыкшему максимально всё систематизировать, Патону тоже захотелось упростить процесс нормирования и выиграть в свободном времени. Хотя сделать это со штучным, уникальным и мелкосерийным производством было в принципе невозможно.

Надежду давал лишь 4-ый цех, занимавшийся деревообработкой и выпускавшей много тары, в том числе и типовой, а именно ящики.

И теперь Платон вместе с нормировщиком 4-го цеха Ивановым тоже мог некоторые, постоянно повторяющиеся, работы, в частности изготовление ящиков, постепенно, в том числе и с помощью «фотографии рабочего дня», нормировать до минимума затрат с утверждением итоговой цифры начальником бригады нормирования и руководством 4-го цеха.

После чего им было бы уже не нужно каждый раз спорить друг с другом по пустякам, а только руководствоваться таблицей норм в зависимости от типа, размера и количества изготавливаемой тары. А Платон стал бы больше экономить своего рабочего времени.

Довольный своим новым изобретением и совершенно не уставший в свой первый рабочий день после отпуска возвращался Кочет домой.

Вечером дома он узнал, что в этот день над Суэцким каналом опять было сбито несколько израильских самолётов и два пилота попали в плен. А всего к этому дню, по подсчётам Кочета из разных источников, от действия советской системы ПВО в Египте Израиль с 30 июня по этот день потерял 9 сбитыми и 3 повреждёнными самолётов.

А всего за время конфликта Израиль потерял до 25 самолётов, при этом уничтожив 6 и повредив ещё 3 пусковые установки советских зенитных ракет. Однако по оценке самих израильтян, их ВВС утратили превосходство в воздухе над западным берегом Суэцкого канала, так как не могли уничтожить зенитно-ракетные комплексы, управляемые советскими расчётами.

Но в воздушных боях против авиации Израиля приняли участие и египетские лётчики на истребителях Миг-21, сбив несколько «Мираж-3», но потеряв и свои самолёты.

Во вторник 4 августа Платон уже с утра начал заниматься систематизацией норм на ящики. А вечером Павел и Настя по телефону поздравили старшего шурина Аристарха Ковалёва с тридцатилетием.

После плодотворного и длительного отпуска, первая неделя работы для Платона прошла быстро. И это в отсутствие его основных друзей, ещё находящихся в отпусках. В хорошую погоду он вечерами пропадал на стадионе, а после душа и ужина шёл гулять по Реутову в компании таких же сексуально озабоченных молодых людей, болтая на разные темы и пытаясь познакомиться с девушками. А в дождь он сидел дома, развлекаясь с Павлом на бильярде и у телевизора. Да и существенных, значимых международных событий в этот период