Похвала Сергию - Дмитрий Михайлович Балашов

слегка отвалил к стене, расслабив тело, закрыл на минуту глаза. Заставил себя ни о чем не думать, погрузившись в глубокий покой внутренней тишины. И пока захлопотанный боярин, все еще сомневавшийся, того ли он, кого должно, принял и угощал, бегал в верхние горницы дворца, Сергий спал или, вернее, пребывал в сосредоточенной полудреме. Нескольких минут ему хватило для отдыха, и, когда боярин вновь явился перед ним, он уже был снова бодр и свеж, как давеча.

Спросив, где здесь домовая церковь, Сергий, оставя серую свиту и мешок в молодечной, поднялся вслед за боярином в терема, прошел длинными лестницами и переходами. У порога княжеской домовой церкви, оборотясь к боярину, сделал ему знак оставить себя одного, и боярин, с некоторым сомнением окинувши княжескую церковную утварь из золота и серебра, послушно отступил, прикрыв за собою двери. Что-то было в этом молодом мнихе, заставлявшее без ропота подчиняться ему.

Тут, в церкви, стоящего на молитве, и нашел брата Стефан. Они обнялись, презрев уставные правила, потом уселись на лавку в крохотном притворе, и Стефан торопливо поведал брату о семейных злоключениях великого князя владимирского, стать духовным лекарем коих сам он затруднялся ныне.

Сергий выслушал молча. Узнав, что за ним посылали с ведома и по совету Алексия, вскинул мгновенный, пристальный взгляд на брата. Стефан вдруг как-то иссяк, не ведаючи, о чем еще говорить с Варфоломеем. Начал сказывать о своих многовидных обязанностях и трудах. Младший брат был как бы тот и не тот, и это связывало Стефана, сбивало с мысли и с речи. К прежнему, простому и ясному, присоединилось нечто, словно бы отлитое из прозрачного индийского камня. Все зримо, все видно насквозь в сияющих гранях, а уже не порушить, не достать, не тронуть рукой. Сергий внимал, не перебивая, спросил только:

– Тяжко тебе, Стефан?

И Стефан, начавший было незаметно для себя прихвастывать, опустил голову, кивнул и ответил:

– Да.

Алексий вошел в притвор церкви быстрым своим, стремительным и легким шагом. Братья встали. Алексий, благословляя, пристально вперил взор в младшего. Он давно уже умел с первого взгляда понять человека до самой его глубины, но тут было нечто и его сбившее с толку. Перед ним стоял молодой муж, почти юноша, и глядел открыто, твердо, ничего не скрывая в себе. Готовно сожидал вопрошаний. Он только что прошел пешком десятки поприщ пути, прошел потому, что его позвали, и, стало, он надобен зачем-то ему, Алексию, и великому князю Семену. И вот он здесь, чтобы исполнить просимое, быть может, произнести всего несколько слов, и уйти.

Алексий все продолжал глядеть на Сергия, задумавшись. Ведь он знал, он этого и искал многие годы! Почему же теперь он растерян и не ведает, что сказать, о чем повестить? Был бы перед ним муж, убеленный годами, от лица коего струился бы вот такой же ясный и белый свет, он бы, может, просто простерся ниц и попросил благословения. Быть может, и сейчас только это и надобно содеять? Да! Именно это! Как поступали древние старцы в пустыне синайской, встречая брат брата, как содеял бы, верно, святой Антоний на месте его, не величаясь саном своим, ниже возрастом, ни даже святостью, ибо… ибо…

– Благослови меня, брат Сергий! – вымолвил он наконец.

И Сергий молча, готовно поднял благословляющую десницу, произнеся краткие уставные слова. И тем уровнял. И, уровняв, снял с души Алексия нужную тяжесть власти. Как-то разом и вдруг попростело. Они уже все трое уселись на узкую лавочку.

– Мне Стефан уже все поведал, – вымолвил Сергий.

– Великий князь очень хочет видеть тебя! – возразил Алексий. – Но после столь тяжкого пути? Ежели завтра?

– Я не устал, – сказал Сергий, – вернее, успел отдохнуть.

Алексий помедлил, встал. Он уже понял, что Сергий всегда говорит и будет говорить только правду. Двинулся было к выходу, но передумал и кивнул Стефану:

– Повести ты великому князю, что Сергий здесь!

Стефан вышел. Алексий с Сергием остались одни. И тут Алексий содеял то, что уже давно хотел содеять, но не мог при Стефане, дабы не обидеть богоявленского игумена. Опустился на колена и молча простерся ниц у ног Сергия.

– Владыко! – услышал он ясный и негромкий голос над своей головою. – Недостоин есмь поклона твоего и несвершен годами пред тобою! Встань, владыко! Приду я, и придет другой, и не престанет свет! Встань, владыко, достоит мне лежать ниц пред тобою!

И когда Алексий поднялся, смущенный, Сергий сам легко опустился на колена пред ним, коснувшись грубою скуфьею церковного пола. И тотчас поднялся с колен, улыбаясь. И опять стало просто. И все было сказано, на что не хватало слов.

– Князь жаждет утешения? – спросил Сергий.

– Он хочет чуда! – возразил Алексий.

– Чудо исходит от Господа, Его велением, но не по желаниям людей!

– Ведаю. Пото и позвал тебя.

– Опять реку, владыко, недостоин есмь! Я могу помолить Вышнего, как и всякий другой инок на месте моем.

– Только этого и хотят от тебя, Сергий! – Помедлив, Алексий добавил тихо: – Изреки ему что-нибудь, ты возможешь… Дай князю покой! Скажи, – перевел речь на другое Алексий, – не мыслишь ли ты, что киновийная жизнь не крепка без общежительного устава Студитского, заброшенного нынче на Руси?

– Мыслю, владыко! – отмолвил Сергий. – Но не возмог един убедить братию в том.

– Коея помочь надобна обители от меня?

– Все у нас есть, владыко, а лишнее не надобно иноку!

– Я ждал этого ответа, Сергий, и все-таки… Быть может, книги, свечи, утварь церковная?

– Егда не хватает свечей, горит лучина. А книги, потребные к исправлению церковному, у нас есть. Есть Евангелие, Апостол, Псалтирь, служебный устав, Октоих, труды Василия Великого… И не в книгах, а в подвигах во имя Господне иноческое бытие!

– И этих слов я ждал от тебя, Сергий! Но не отринь хотя бы благословение наше!

– Владыко, разве можно отринуть благословляющего тебя, не согрешив пред Господом?

Скорые шаги Стефана уже послышались со стороны сеней. Алексий выпрямил стан, собираясь к делу. Подумал: вот так бы сидеть иногда рядом с ним или стоять на молитве, даже и не говоря ни о чем, просто знать, что он рядом с тобой!

Стефан вошел, повестив громко:

– Князь великий сожидает к себе!

Оба встали, согласно осенили себя крестным знамением и направились вослед Стефану в княжеский покой.

Глава восьмая

В изложне государевой ясно и жарко горели свечи. Палевый полог кровати был пристойно задернут. Мария вошла, когда уже гости расселись. Подошла под благословение сначала к Стефану, потом к Алексию, наконец, помедлив, к