Я, Юлия - Сантьяго Постегильо

сына в покое; если ты вмешаешься, он убьет нас всех, и ребенка тоже. Не делай ничего. Повинуйся мне не ради меня, а ради нашего сына. Молчи. Всегда спасай и защищай Аврелия». Так сказала твоя мать, так я и поступил. И поступил правильно. Именно для того, чтобы защитить тебя, я трижды отказывался от императорской тоги. Я всегда говорил «нет». И каждый отказ, даже если тебе это не по нраву, сохранял жизнь не мне, а тебе. А главное, каждый раз, когда я говорил «нет», я держал слово, данное твоей матери. Пусть я трус, но я держу свое слово.

– Так сказала моя мать? – спросил Аврелий.

– Так и сказала.

– Почему ты не открыл мне этого раньше?

– Это самый продолжительный наш разговор после ее смерти. Ты ведь всегда слушал меня с неохотой.

Сын кивнул, но потом мотнул головой:

– Возможно, ты был прав, не согласившись стать цезарем при жизни Коммода, но все же, думаю, тебе не стоило отказывать Сенату и Юлиану.

Теперь головой покачал уже Клавдий Помпеян. Итак, сын простил ему один отказ, но не остальные два. Он решил вернуться к тому, с чего начиналась их беседа.

– Как бы то ни было, ты видишь, что ни один союз между императорами и их женами не был так крепок, так пронизан взаимным пылом, как брак между Севером и Юлией. Последняя императрица в нашем списке – Бруттия Криспина, жена Коммода. Как ты хорошо помнишь, она жила в постоянном страхе и злоумышляла против супруга, надеясь защитить себя, а когда все обнаружилось, была изгнана и, наконец, казнена. Рассмотрим также отношения между Альбином и его супругой Салинатрикс, ведь он объявил себя императором, а ее – августой. Общеизвестно, что он женился на ней из-за денег, они терпят друг друга и действуют заодно, стараясь осуществить свои многочисленные честолюбивые помыслы. Но я уверен, что они не провели ни одной ночи в страстных объятиях. Север же, несомненно, возлежит со своей женой, и они, по всей вероятности, безумно наслаждаются друг другом. Перед нами – императорская чета. И никто не берет это в расчет. Вот что привлекло мое внимание. Юлию и нынешнего римского императора связывает нечто особое, прочное, невиданное ранее. Впервые за несколько веков мы оказываемся в неведомых краях.

– Я вижу, – вставил наконец Аврелий, – что Юлия нравится тебе, потому что она тоже родом из Сирии.

Помпеян улыбнулся.

– Может быть, – согласился он. – Так или иначе, над Юлией, при всем ее уме, сгущаются тучи.

– Расскажи об этом, отец.

– Я так и думал, что тебе будет любопытно.

Аврелий продолжал настаивать, но Помпеян не говорил ни слова.

– Какие же тучи могут собраться над Юлией Домной, отец?

Он по-прежнему надеялся заполучить сведения, которые можно было бы передать Сульпициану и через него – Альбину, чтобы навсегда избавиться от Севера и его жены.

– Если власть ослепит ее, она станет требовать от супруга гораздо больше, чем тот может ей дать.

– Она уже попросила у него империю. Чего уж больше, отец? – возразил Аврелий, поняв, что не выудит из старика ничего полезного для себя.

– Для тебя и меня – ничего, для Альбина и Севера – тоже. Но, сын мой, кто может проникнуть в помыслы женщины?

– Ты почти всегда говоришь загадками, отец. И я все еще не вижу, какая опасность грозит Северу с Юлией. Разве что легионы Альбина, которые двигаются по Галлии…

– Да, есть то, что может погубить обоих, Севера и его супругу. Однажды днем или, скорее, однажды ночью она попросит у него нечто большее, чем империя, то, чего не представляем себе ни ты, ни я. И Север сделает то, что сделал бы всякий влюбленный.

– Что же?

– Он постарается дать своей возлюбленной то, что она просит. И это будет концом для них. Когда Юлия выйдет за пределы разумного или, лучше сказать, за пределы воображаемого.

– Нелепые предположения, отец!

Аврелия начал утомлять этот долгий разговор.

– Может, и так…

Клавдий Помпеян опустил глаза, размышляя над тем, что́ может попросить Юлия после того, как получит империю.

LXV. Друзья Альбина

Императорский дворец, Рим Зима 196–197 г.

Плавтиан с тем же успехом мог устроить это собрание в казармах преторианцев. Это было бы уместнее, ведь он занимал должность префекта претория. Но он нередко встречался с преторианскими начальниками, сенаторами и префектами города в главном приемном зале императорского дворца.

– Пусть все видят, что здесь, в Риме, сидит представитель императора Севера, – объяснял он, когда улавливал во взгляде собеседника непонимание или сомнение.

Конечно же, Плавтиан не садился на императорский трон. Нет, его подмывало, и в глубине души он считал, что ему бы сошло с рук и такое. В конце концов, он был правой рукой Севера в Риме, а значит, мог занять этот трон на короткое время. Но он опасался, что слухи дойдут до Севера и старый друг, как бы это сказать, поймет его неправильно. И, что хуже, его неправильно поймет Юлия.

Юлия.

Плавтиан сглотнул слюну, точно ощутил неприятный вкус во рту. Юлия постоянно отравляла разум императора, его друга с детских лет. Этот союз был ошибкой с самого начала. Раньше он считал, что речь идет о простом капризе Севера: ему было около сорока, ей не исполнилось и двадцати. И вдобавок Юлия была прекрасна собою… если, конечно, вам нравились стройные, очень смуглые, длинноволосые женщины с небольшой грудью. Да, она была красива, очень красива. Знай он, что Юлия получит такое безграничное влияние на Севера, он яростно сопротивлялся бы этому браку. Но теперь было поздно.

Он вздохнул.

Устремил взгляд на пустой трон.

Огляделся.

В зале не было никого. Преторианцы, неукоснительно выполняя приказ префекта, ждали его у входа в зал. Почему бы не сейчас?

Гай Фульвий Плавтиан медленно взошел по ступеням императорского трона, остановился, затем повернулся и уселся на эту грандиозную кафедру.

Сидеть было неудобно.

Безмолвное послание, передаваемое троном, не доходило до него. Он знал лишь одно: с высоты этого кресла все кажется таким крошечным, послушным и приятным.

Он улыбнулся.

Послышались шаги.

Плавтиан тут же вскочил и сбежал по ступеням. В зал вошел человек, которому он назначил встречу: старый Аквилий Феликс, согнувшийся под тяжестью лет и невидимым, но крайне обременительным грузом тайн.

Плавтиана стали грызть сомнения: видел ли бывший начальник фрументариев, как он встает с трона?

– Центурион сказал, что меня желает видеть префект претория, – сказал Аквилий, не поприветствовав его, не назвав всех титулов, которых требовало достоинство Плавтиана. – Потом прибавил, что встреча будет, как