Я, Юлия - Сантьяго Постегильо

Слово «здесь» было произнесено не без едкости, словно Аквилий Феликс указывал на неуместность таких свиданий в зале, отведенном для императорских приемов. Но Плавтиан решил не обращать внимания на вызов, звучавший в голосе бывшего начальника тайной стражи.

Север решил дать Аквилию Феликсу еще одну возможность, так как его сведения о тайных соглашениях Песценния Нигера с парфянским царем и другими восточными властителями оказались верными. Благодаря им Север смог как следует подготовить свой поход против поверженного ныне наместника Сирии. Более того, он восстановил Аквилия в должности: в конце концов, старик был единственным, кто знал всех тайных осведомителей в Риме и остальных частях империи. Можно было бы выведать у него все имена под пыткой, но Северу показалось, что гораздо проще заставить его работать на новую власть.

Плавтиан, со своей стороны, обращался к нему за услугами в мелких делах, связанных с управлением Римом, два или три раза. И снова оказалось, что Аквилий очень полезен. Теперь предстояло выяснить, сумеет ли он помочь им в большом начинании, сравнимом с борьбой против Нигера.

– Клодий Альбин, – кратко сказал Плавтиан.

Аквилий Феликс не очень понимал, чего от него хотят, и стал перечислять всем известные сведения, надеясь получить ясные указания.

– Клодий Альбин, наместник Британии, мятежник, самопровозглашенный император, – сказал глава фрументариев. – Пересекает Британское море, взяв с собой почти все войско. Собирается выступить против Севера.

– Все это мне известно, – ответил Плауциан не без презрения. – Я ожидал, что глава тайной стражи расскажет мне больше. Расскажет больше нам. Мне и императору Северу, который, помнится, сохранил тебе жизнь.

– Я благодарен ему за это. – Аквилий Феликс принялся расхаживать по обширному залу. – Альбин направляется в Лугдун, чтобы встретиться с Новием Руфом, легатом-пропретором Тарраконской Испании. Либо он засядет там и будет налаживать оборону, либо пойдет прямо на сиятельного Севера. Полагаю, все будет зависеть от того, что решит Вирий Луп, ведь он распоряжается четырьмя легионами, стоящими на Рене.

– Луп заверил императора Севера в своей преданности.

– Я это слышал.

В голосе Аквилия не было уверенности.

– Но ты сомневаешься. – (Аквилий ничего не ответил.) – Итак, ты не убежден в верности наместника Нижней Германии, – уточнил префект претория.

– Луп всегда вел себя независимо. Пока что мы слышали лишь его публичное заявление о том, что он поддерживает императора Севера. Это знают и император, и мятежник Альбин. И только это мы можем брать в расчет.

Плавтиан был не слишком удовлетворен этими словами.

– Вижу, ты не слишком осведомлен об Альбине и его союзах, если таковые есть. С Нигером все было совершенно по-другому.

– Я соберу все сведения, если потребуется. Мне лишь нужные точные распоряжения, – ответил Аквилий с некоторым неудовольствием.

Самодовольный префект претория не желал оценивать по достоинству его работу и способности, хотя его навыки пригождались, и не раз, предыдущим императорам. А то, что они не смогли воспользоваться полученными сведениями и теперь мертвы, – не его вина.

– Хорошо, клянусь Марсом. Ты хочешь точных распоряжений, и ты их получишь. Я подозреваю, что сенаторы замышляют заговор против Севера.

– Выдающийся муж хотел сказать: «Против сиятельного Севера»? – осмелился поправить его Аквилий.

– Да, именно это я и хотел сказать. Я признаю «сиятельным» только его. Если ты не станешь меня перебивать, я отдам тебе распоряжения. – (Аквилий Феликс вытянулся, отвесил легкий поклон и молча подождал распоряжений.) – Я хочу, чтобы ты читал переписку всех сенаторов, которые имеют сношения с Альбином. Я хочу знать, кто они, сколько их, что они задумали. Предупреждаю: их немало. Тебе придется следить за шестьюстами сенаторами. За работу! Ты хотел точных распоряжений? Вот они. Отныне я буду ждать от тебя подробных отчетов о проделанном. Никаких неясностей. Мне нужно полное имя каждого сенатора, поддерживающего Альбина: преномен, номен и когномен.

– Хорошо.

– Встреча закончена. Можешь идти.

Аквилий Феликс кивнул, повернулся, побрел по роскошному залу с высокими потолками и наконец оказался за дверью. Дворцовые сады, как всегда, кишели преторианцами. Он уже начал прикидывать, как будет действовать. Конечно, он и не думал следить за шестьюстами сенаторами: у него не хватило бы осведомителей, чтобы надзирать за целым войском patres conscripti. Все было намного проще: требовалось лишь перехватывать письма, посылаемые и получаемые Клодием Альбином. Это была посильная задача. Все, что напишет Альбин, начиная с этой минуты, попадет к императору Северу. А он, Аквилий Феликс, сохранит свою должность. И жизнь. В прошлом он спасся благодаря тому, что сообщил о союзе Нигера с парфянами. Сейчас он сохранит себе жизнь, получив сведения о том, кто из сенаторов приятельствует с Альбином. Аквилий Феликс улыбнулся. Да, он стар, но у него есть свои маленькие радости: доброе вино, красивая юная рабыня, обнажающая свое тело, и возбуждение оттого, что он владеет знанием, которое недоступно остальным.

LXVI. Princeps iuventutis[50]

Императорская ложа Большого цирка, Рим Зима 196–197 г.

Юлия смотрела на собравшихся. В Большом цирке не осталось свободных мест – она видела такое всего раз или два в жизни. Она не раз приходила сюда, чтобы посмотреть на состязания колесниц, но в этот день, казалось, народ до отказа заполнил огромное пространство. И все же преторианцы пропускали на арену все новых и новых людей. Чем больше, тем лучше, сказал император Север. Сколько же народу здесь собралось? Двести пятьдесят тысяч? Триста? Трудно сказать. Юлия посмотрела на супруга, стоявшего посередине пульвинара, места, отведенного для императорского семейства, и вытянувшего правую руку в знак приветствия. Рядом в новенькой, сверкающей мужской тоге стоял юный Бассиан Антонин – он тоже приветствовал публику. Народ то и дело испускал хвалебные возгласы: перед ним были Император Цезарь Август и его наследник-цезарь, только что получивший новый титул – princeps iuventutis. Это еще больше возвышало его по сравнению с Альбином – но тот, поднявший открытый мятеж, уже был объявлен врагом народа.

Юлия наблюдала за всем этим с полным удовлетворением. Помимо прочего, ее супруг принял мудрое решение: нанять ради такого случая лучших в империи возничих, не считаясь с расходами.

Римляне, конечно же, были на седьмом небе: они уже привязались к новому императору, несмотря на распри внутри государства и происки сенаторов. Север, сильный вождь, держал границы империи в неприкосновенности, подобно Марку Аврелию, устраивал развлечения, подобно Коммоду, постоянно, без задержек раздавал зерно и хлеб, так же, как недавно делал Пертинакс. Чего еще хотеть? Свободы?..

Первое состязание началось. Похоже, никого из собравшихся не заботили высокие соображения умственного или нравственного свойства – и даже второстепенные, но не совсем малозначительные