12 апостолов блокадного неба - Марина Викторовна Линник

– Да… Ситуация на фронтах в то время была такова, – подхватил рассказ директор школы, – что фашисты были вынуждены перенести главные усилия на прохоровское направление. В ответ наше командование решило нанести контрудар. Именно поэтому Воронежский фронт был усилен резервами Ставки.

– Да, так и есть, – подтвердил дядя Лексей. – Нашей пятой гвардейской танковой армии генерала Ротмистрова была поставлена задача нанести контрудар по вклинившимся танковым частям противника и заставить их отойти на исходные позиции.

Бывший водитель-механик закашлялся и замолчал.

– Думаю, ребята, – воспользовавшись паузой, проговорил Мирон Илларионович, – вы уже все поняли, о каком сражении мы сейчас рассказываем вам?

Ребята закивали. Кто из них не знал о героическом сражении на Курской дуге? Но школьники и представить себе не могли, что услышат рассказ о тех событиях из первых уст.

– А это правда, что «Тигры» и «Пантеры» во многом превосходили по огневой мощи и бронестойкости наш танк Т‑34? – поинтересовался кто-то из мальчишек.

– Так уж «во многом», – подмигнул директор. – Да, соглашусь, эти машины были новыми, мощными, но наши самоходные орудия СУ‑152 могли с большим успехом бороться с ними. Что и доказали во время битвы.

– А было страшно?

– Бояться – это нормально, друзья. Это естественное состояние любого человека. Не боится только безумец. Да, было страшно. Но мы знали, что защищаем нашу родную землю, наших родных. Что боремся за нашу свободу, за право жить!..

– Мне кажется, что человек страшится только того, чего не знает. А мы знали, что наше дело правое, поэтому и не особо боялись, по крайней мере я, – продолжил рассказ Алексей. – Да… бои продолжались с утра до самого вечера. Земля гудела и стонала. Мы стремились вести ближний бой, так скажем, «броня к броне», поскольку дистанция поражения 76‑мм орудия наших танков была не более восьмисот метров, тогда как 88‑мм пушки «Тигров» и «Фердинандов» поражали наши бронемашины с расстояния двух тысяч метров. Обе стороны несли огромные потери под Прохоровкой, но никому из сторон не удавалось выполнить поставленную их командованием задачу. Если вначале 1‑й эшелон 5‑й гвардейской танковой армии медленно, но верно теснил врага на юго-запад, то во второй половине дня натиск ослаб, и частям, скованным яростным огнем, пришлось отбивать яростные танковые атаки противника. Что касается главных сил немецкой группы армий «Юг», то они окончательно исчерпали свои наступательные возможности.

Алексей Иванович перевел дух. События того страшного дня трудно поддавались описанию. Есть такая поговорка: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Как передать сегодняшним школьникам, не знающим ужасов войны, то, что чувствует человек, находящийся на волосок от гибели? Что испытывает он, глядя на груды раскуроченных дымящихся танков и бронемашин, рядом с которыми лежат на почерневшей земле полуобгоревшие трупы солдат? А повсюду запах гари, пороха и смерти.

– Не волнуйся, – положив руку на плечо товарища, мягко проговорил директор школы. – Это страшные воспоминания, но о событиях тех дней подрастающее поколение обязано знать, чтобы в будущем они не повторили тех же самых ошибок.

– Конечно… вы правы, – помедлив, ответил сторож, быстрым движением руки смахнув предательскую слезу. – Мы должны… рассказать правду!

Дядя Лексей обвел взглядом обратившихся в слух ребят и продолжил повествование более уверенным голосом.

– К концу дня силы противника были на исходе, впрочем, как и наши. Но никто не хотел отступать… Наш экипаж – тоже. Отстреляв полностью боекомплект, мы решили продолжать борьбу.

– Но как? – воскликнул мальчишка, сидевший за последней партой. – Вам же нечем было стрелять!

– Разумеется, – улыбнулся директор школы. – Но наш боевой Т‑34 в умелых руках этого бойца стал настоящим орудием возмездия.

– Ой, а расскажите, пожалуйста, – попросили ребята, глаза которых загорелись любопытством.

– Да что тут рассказывать? – смутился сторож. – Мы просто выполняли свой долг.

– Если Алексей не хочет говорить, то тогда я поведаю вам о том дне, – сказал бывший командир. – Как уже обмолвился мой товарищ, боекомплект наш иссяк до последнего снаряда. Но приказ об отступлении не поступал, да и не мог поступить. Мы должны были во что бы то ни стало, хотя бы и ценой собственной жизни, остановить эту вражью лавину. И тогда я принял единственно верное решение: идти напролом в самое пекло. Заметив впереди «Тигр», я скомандовал Лёшке выжать из машины все, на что она способна. Умело лавируя между остовами подбитых машин, наш танк, словно разъяренный зверь, несся навстречу стальной махине. О чем мы думали в тот миг? Думали ли о неминуемой гибели? Нет! Перед глазами вставали лица родных, оставшихся там, в тылу. Кто знает, что ждет их, если мы дрогнем? Если не выстоим? Эти мысли опаляли сердца, придавая нам силы…

– Протаранив «Тигр», мы его сразу же и обездвижили, – подхватил Алексей Иванович, и в голосе его зазвучал металл. – Фрицы даже глазом моргнуть не успели. В головах их, верно, не укладывалось, что русские способны на такую дерзость, на безумство, как им казалось. Но и наш танк не уцелел: гусеницу сорвало, и мы замерли как вкопанные. Когда выскочили наружу, тут же попали под шквальный огонь. Заняли оборону, отбиваясь от озверевших гитлеровцев. В том неравном бою смерть вырвала из наших рядов наводчика Егора Кравцова и заряжающего Лео Горидзе, а командира изрешетило: автомат выбило из рук, две пули грудь прошили, одна – ногу. Но он еще дышал. Подтащил я его в минуту затишья под броню нашего танка, перевязал. Меня тоже зацепило, плечо пылало, кровь сочилась, но силы пока оставались, чтобы вести огонь. И вот, укрывшись за нашим железным конем, поливал я короткими очередями немчуру. До последнего патрона, до последней капли сил отбивался от наседавших гадов. И только когда совсем выдохся, подоспела подмога.

Наступила короткая пауза, и в разговор вступил командир:

– Да, ребята, я стою сейчас перед вами только благодаря мужеству этого человека. Судьба распорядилась так, что нас развезли по разным госпиталям. Госпиталь, в который попал Алексей, вскоре подвергся массированному налету немецкой авиации. Почти все там полегли… А моего механика так и не нашли, ни живым, ни мертвым. Пропал без вести. Сколько их тогда пропало… не счесть. И только счастливый случай спустя годы вновь свел нас.

– Стало быть, фашисты проиграли то сражение? – спросил мальчишка, сидевший за первой партой.

– Конечно! В конце концов враг, захлебываясь злобой, вынужден был отступить на исходные позиции. Мы выиграли под Прохоровкой, не дали немцам вырваться на оперативный простор, сорвав их планы. Наши войска