Идущие - Абай Тынибеков

с запасной лошадью, а к утру вернулся и привёз с собой человека и какие-то вещи. В мешках больших привёз. Ну, значит, тайком ото всех. Этот человек оказался совсем юным. Ну, юноша. Так вот, Берджу ничего о нём не сказал, но велел сегодня пораньше выпустить его из юрты, чтобы никто не заметил, и показать ему место, где стоит прибывший из земли усуней караван, что я и сделал. Кто этот юноша, откуда и для чего здесь появился, я не знаю.

– Понятно, Аззам. Ты всё правильно сделал. Берджу тебя ценит и доверяет тебе, так что не подводи его, – одобрительно произнёс Яншенук.

– Это всё, властитель. Пойду, с твоего позволения, работы много, – поднимаясь, сказал Аззам и вышел из юрты.

– Властитель, что это всё значит? – удивился Джарбаш.

– Джарбаш, Берджу, как всегда, всего лишь исполняет возложенные на него обязанности, для чего и находится здесь, – отпив из чаши горячий бульон, объяснил Яншенук. – Если я всё правильно понимаю, то этот юноша, тайно привезённый Берджу, нужен в караване для точной численности людей. Скорее всего, Ихлас до первого дозора канглов вёз в караване и визиря Гачая, и этого юношу, но перед проверкой передал юношу Берджу, прибывшему к нему. Визирю Гачаю оставалось лишь скрывать своё лицо от дозорных. Думаю, что он умело это делал. Ты же знаешь, что дозорные всегда считают количество караванщиков. Каждого из них, мне кажется, почти невозможно запомнить, и к тому же для дозорных важнее проверить груз, а не людей. Дополнительных лошадей, которые всегда есть у охраны каравана, тоже не считают. Ну это не столь важно. Так вот, пройдя и второй дозор, ближний к главному стойбищу, где их тоже считали и проверяли груз, Ихлас отпустил визиря Гачая, дав ему одну из лошадей, дабы дальше он сам добирался, а вместо него, на случай если вдруг вновь будут считать людей, этот юноша и понадобился. Главный смотритель базара, кстати, тоже должен знать количество людей в каждом прибывшем на его территорию караване. Хотя, должен отметить, что здешний главный смотритель очень ленив и безмерно жаден, и за определённую мзду он не станет утруждать себя подобной работой. Конечно, если бы визирь Гачай был здоров, то Ихлас отправил бы вместе с Берджу его…

– Властитель, получается, что мы с тобой зря переживали по поводу каравана и его предводителя. Он всё продумал заранее. Теперь визирю Гачаю остаётся лишь объяснить визирю Аасиму, как ему удалось сбежать из плена и добраться до главного стойбища. Думаю, что и это они продумали до мелочей, что и должен будет подтвердить по возвращении Берджу, – довольно произнёс Джарбаш.

– Да, всё так и есть, Джарбаш. Я поступил бы точно так, как говорю тебе. Это, на мой взгляд, и не слишком запутанно, чтобы самому в случае чего не ошибиться, и, что важнее всего, выглядит очень правдоподобно, – Яншенук посмотрел на Джарбаша и улыбнулся. – Ты же знаешь, как обычно сбегают из плена. Сперва убивают стражника и переодеваются в его одежду, затем крадут чью-то лошадь, ну а потом тайком, избегая встреч с дозорами, добираются до своих земель. А в случае с визирем Гачаем всё ещё проще выглядит. Он же раненый военачальник, и его содержали отдельно от других пленённых вместе с ним людей, так что возможностей для побега оказалось больше. По пути он увидел идущий в его земли караван и пристроился за ним, держась на отдалении и скрытно объезжая дозоры, которые проверяли торговцев. Примерно вот так, как мне кажется, и будет выглядеть история побега визиря Гачая. Берджу вернётся из главного стойбища усуней и подтвердит почти всё это, кроме пути его продвижения, о котором он, конечно же, узнать не мог, но который и так всем понятен. К тому же становится ясным и то, почему он сбежал в одиночку. Всё выглядит весьма правдоподобно. Сам же Берджу был оповещён об этом юноше тоже заранее и знал, когда и где забрать его и когда выпустить здесь. Может быть, в каких-то небольших деталях я и ошибаюсь, но в общем и целом, думаю, прав. Теперь и о ситуации с визирем Гачаем, и о положении каравана вместе с предводителем нам не придётся переживать. Полагаю, визирю Аасиму не придётся подвергать пыткам кого-то из караванщиков. О результатах проверки визирь Аасим сообщит Фатих-шаху, и тот, я уверен, будет вынужден впредь относиться к визирю Гачаю без каких-либо подозрений в измене. И это тоже хорошо, Джарбаш, но мы с тобой не должны расслабляться.

– Это верно, властитель, – согласился Джарбаш и вдруг засмеялся.

– Чего это ты? – Яншенук посмотрел удивлённо.

– Я, властитель, подумал об этом юноше, – смеясь ещё сильнее, пытался объяснить Джарбаш. – Ох и натерпелся бедолага, сидя в мешке, пока его вёз сюда Берджу!

– А, вот ты о чём! – тоже рассмеялся Яншенук. – Да, он должен был быть совсем щупленьким, чтобы таким образом добраться до места.

Часть седьмая. II век до н. э. Средняя Азия

Глава первая

Наступила долгожданная весна. Тёмные, холодные и долгие ночи уже уступали свои права светлым, тёплым и всё более продолжительным дням. Снег повсюду сходил, становясь рыхлым, чернея, подтаивая и оседая, плавно превращаясь во влагу, столь нужную для пробуждающейся земли. Реки освобождались от сковывавших движение льдов, оживая и наполняясь водой, бурля и разливаясь из берегов, словно желая заявить всей округе о вновь обретённой свободе.

Прошло немного времени, и, как это всегда бывает, природа неузнаваемо преобразилась. От зимних однообразных видов не осталось и следа. Всё и всюду обрело яркое разноцветье и зазвучало всевозможными звуками. Растительность зацвела, источая густые запахи, то отталкивающие резкостью, то манящие нежностью. Птицы наполнили разноголосым щебетом лесные чащи и прибрежные заросли благоухающих кустарников. Насекомые, жужжа и стрекоча, кружили над молодой травой.

Земля, окутанная теплом, впитав в себя снежные соки, утолив жажду обширным половодьем, иссушив до дна бесчисленные лужицы, наконец-то стала открывать дороги заждавшимся путникам, одаривая за долгое терпение доступными и проходимыми просторами, продуваемыми пыльными ветрами и изредка орошаемыми первыми лёгкими дождиками.

* * *

В землях огузов после недолгого волнения, связанного со скоропостижной и загадочной кончиной Хан-суна-шаха, благодаря усилиям нового повелителя Карим-шаха наступило спокойствие. Жизнь народа, всколыхнувшаяся тревожной новостью о смерти шаха, правившего много лет, постепенно вошла в обычное русло, став, как прежде, размеренной и безмятежной. Узнав о том, что на трон взошёл не какой-нибудь безродный сановник, а потомок очень знатного и древнего рода, равного по величию роду покойного шаха, люди даже