Миклухо-Маклай. Две жизни "белого папуаса" - Даниил Тумаркин

В секретной переписке, которая последовала за этим повелением, участвовали Гире, Шестаков и Остен-Сакен, продолжавший занимать тогда пост директора департамента внутренних сношений МИДа. Участники обсуждения подчеркивали, что в свете быстрых политических перемен на Тихом океане России необходимо прежде всего укрепить свою военно-морскую базу во Владивостоке и добиваться преобладающего влияния в странах, сопредельных с ее дальневосточными владениями, особенно в Корее, хотя в Петербурге не могут относиться с безразличием и к ситуации в Океании. В ходе обсуждения, вероятно под влиянием Александра III, возникла идея отправить к Берегу Маклая военное судно «с целью наблюдательною и на случай необходимости защитить личные интересы русского подданного»^[866]. Но после того как 27 декабря 1884 года германский посол в Петербурге Г.Л. Швейниц передал в МИД ноту, извещающую об установлении немецкого протектората над северо-восточным побережьем Новой Гвинеи, предложение об отправке судна было исключено из проекта новой докладной записки царю. Примечательно, что в ходе обсуждения проявилась настороженность царских сановников в отношении Миклухо-Маклая. Так, Шестаков писал Гирсу, что «основываясь на некоторых фактах, я позволяю себе сомневаться в стойкости предложений и намерений г. Миклухи-Маклая»^[867]. С этой оценкой соглашался даже Остен-Сакен, многие годы покровительствовавший ученому.

Решено было действовать по схеме, предложенной Шестаковым: «не прерывая сношения с г. Миклухо-Маклаем, ввиду возможной пользы от знакомства его с краем», не сообщать ему «о наших намерениях» и в то же время использовать его как источник информации о положении в Австралии и Океании. 20 декабря 1884 года Гире отправил Миклухо-Маклаю письмо, одобренное Александром III.

«Министерство иностранных дел, — говорилось в письме, — отдавая полную справедливость Вашей долговременной деятельности на островах Тихого океана, направленной главным образом к ограждению туземцев от пагубного влияния чуждой им цивилизации, находило бы в настоящее время крайне желательным получать от Вас по мере возможности постоянные сообщения обо всем происходящем на тихоокеанских материках и архипелагах. Что же касается до последовавшего ныне объявления германского протектората над частью северного берега Новой Гвинеи, то Министерство иностранных дел ныне же обратилось к берлинскому кабинету с предупреждением о том, что могущие оказаться на означенном берегу Новой Гвинеи частные права Ваши, истекающие из соглашения с туземцами, не должны быть нарушены»^[868].

Новый тур секретной переписки по поводу предложений Миклухо-Маклая начался после того, как в феврале 1885 года в Петербурге были получены его письма с призывами воспрепятствовать германскому захвату Берега Маклая и установить над ним, в той или иной форме, международный протекторат. На одном из писем, присланных ученым Александру III, царь сделал пометку: «Его просьба скромная и, мне кажется, следует поддержать его»^[869]. Однако в результате дальнейшего обмена мнениями возобладала взвешенная оценка интересов и возможностей России на Тихом океане, подкрепленная нежеланием осложнять отношения с Германией в период обострения русско-английских отношений из-за Афганистана.

Но подготовка ответа «белому папуасу» была осложнена сенсацией: письмом Гирсу от Миклухо-Маклая, в котором он сообщал, будто генерал Скрэтчли заявил ему в Мельбурне, что «правительство британское не только ничего не будет иметь против признания Россиею независимости Берега Маклая под моим управлением, но что таким признанием оно останется совершенно довольным и, следуя примеру России, оно признает самостоятельность этого Берега»^[870]. В другом письме Гирсу Николай Николаевич сообщал, что передал Скрэтчли карту и рисунок флага Берега Маклая.

Заявление Скрэтчли заставило заколебаться царских сановников. Даже адмирал Шестаков, наиболее последовательный противник принятия предложений Миклухо-Маклая, написал Гирсу 19 февраля: «Принимая во внимание дележную лихорадку, обуявшую все европейские государства, зная из истории, что нередко не совсем вменяемые люди, самой невменяемостью своей, приносили пользу отечеству, и допуская, что никто не может предвидеть будущее, я полагал бы, пользуясь обстоятельствами, сделать попытку удовлетворить г. Миклуху», а именно попытаться «принять Берег Маклая под наше покровительство», с тем чтобы в случае необходимости «выгодно отказаться от царства г. Миклухи в обмен на приобретение, более близкое и более для нас нужное»^[871].

Впрочем, многоопытные руководители МИДа с недоверием встретили сенсационное сообщение Миклухо-Маклая. Обмен шифрованными телеграммами с русским послом в Лондоне показал, что английскому правительству ничего не известно о заявлении, сделанном Скрэтчли, и что оно совсем иначе смотрит на этот вопрос. Вряд ли Миклухо-Маклай сознательно ввел в заблуждение Гирса. Просто путаник и визионер услышал в дипломатично обтекаемых словах Скрэтчли то, что хотел услышать^[872]. С получением разъяснений из Лондона суматоха улеглась, и 6 марта Гире подписал одобренное царем письмо Миклухо-Маклаю.

«Признание полной независимости Берега Маклая, — говорилось в письме, — в качестве независимого государства, под Вашим управлением, возможно было бы лишь в том случае, ежели бы такое новое государство было бы в состоянии исполнить предварительные условия, требующиеся от всякого ответственного правительства, и имело бы возможность представить достаточные обеспечения торговым интересам тех наций, кои таковые в означенной территории имеют.

Устройство же международного протектората или контроля над Берегом Маклая, посредством соглашения со всеми державами, в данном случае представляло бы многосторонние неудобства и является вследствие сего неудобоисполнимым.

Что же касается до взятия Берега Маклая под формальное русское покровительство, то сопряженные с таковым действием обязательства и ответственность едва ли были бы оправданы выгодами для России такового протектората.

В этих обстоятельствах Высочайшее благорасположение, коим Вы осчастливлены во внимание Ваших ученых трудов и благих стремлений, может лишь выразиться заступничеством в Вашу пользу для достижения наивыгоднейших для Вас и для туземцев Берега Маклая условий путем переговоров. В такие переговоры предстоит Вам вступить с державою, под покровительством которой будет находиться часть гвинейского прибрежья, состоящая в Вашем владении. <…>