Молодость может многое - Александр Сергеевич Омельянюк

И хотя раньше мать несколько раз пыталась перевесить этот портрет самодержца на другое, менее видное место, отец всегда возражал:

— «Пусть висит, укрощает строптивых!».

Теперь же его мнение в корне изменилось:

— «Так ему и надо, мироеду чёртову, кровососу!».

Он ещё долго чертыхался, пока, наконец, не рассказал всё по порядку.

— «Царь свергнут. Власть в руки взяли большевики. Солдаты домой вернулись. Войне конец. Земля вся будет разделена по крестьянам. Помещики, как и наш кровосос Неклюдов, убежали. Так-то мать, перевернули рабочие люди всё на свой лад. Хуже, чем было, не будет. Хоть дети наши поживут, как людям положено. Мы-то горе мыкаем всю жизнь!».

Но до хорошей жизни было ещё далеко. Так просто Неклюдов не хотел отдавать своё богатство: землю, хутор, скот, конюшню с рысаками и инвентарь — всё, что было нажито людским потом и кровью.

В окрестностях большого села Балейки было много помещичьих хуторов и офицерский посёлок Уран. В них, кроме Неклюдова, жили также помещики Чернышов, Шихобалов и другие.

Всё, что народ сумел отобрать у них, поделили и раздали беднякам, остальное сожгли.

Но Красной армии в то время поблизости ещё не было.

В конце октября 1918 года разнёсся слух, что Неклюдов вернулся, и не один. Слух подтвердился — в Балейке и в её окрестностях появилась сотня белоказаков, нанятых помещиком Шихобаловым. Взвод солдат засел в большом двухэтажном доме Неклюдова, а остальные — в ближайшей округе.

Каратели созвали население на площадь села, и зачитали приказ, в котором за 24 часа требовалось собрать и отнести на место всё, что было взято из поместья. А за не выполнение — казнь!

Селяне понуро разошлись по домам со страшной думой: возвратишь помещику скотину — казнь за то, что взял; а не возвратишь — тоже казнь — за то, что не вернул. Какой тут выбор? Как быть с казаками?

Угрожая расправой, их командир требовал выдать тех, кто организовал налёт на усадьбу, кто увёл лошадей и разгромил барское имение. И в их семье оказалось не без урода. Нашлись прислужники богатеев и в Балейке, которые начали выдавать лучших борцов за народное дело. Ими оказались, вернувшиеся в село после службы на флоте и революции, матросы Чёмин и Панин.

Прошедшие хорошую революционную подготовку, они знали, что надо делать, умели донести свои мысли до людей, и повести их за собой.

Днём были схвачены Панин с Чёминым, и стоявший во главе сельсовета Зиновьев. Сначала их держали в сарае на хуторе Неклюдова, пытая и допрашивая, требуя выдачи других организаторов и участников погрома. Но, ни один из троих не сказал ни слова. За это они были зверски искалечены: на спинах вырезали красные звёзды, а тела были в сплошных кровоподтёках.

Измученных, их вывели на гору около села Грань, и приказали рыть себе могилу. Смотреть на казнь пригнали односельчан. Каратели преследовали цель запугать местное население, отбить у него охоту к забастовкам и погромам.

Когда яма была готова, всех троих поставили к её краю. И тогда, не дожидаясь выстрелов, большевики запели Интернационал.

Эта казнь потрясла всех, вызвав бурю гнева не только односельчан из Балейки, но и мужиков из соседних Нестеровки, Ключевки и Боголюбовки.

Поднялись все, кто ранее служил у зверя-помещика Неклюдова, теперь готовя его окончательный разгром.

В этот момент в Балейку приехал приказчик Неклюдова Иван Глухой, и под угощение рассказал известные ему подробности, выдав тайну. Он рассказал, что на хуторе намечается пирушка, сообщил о численности казаков и их вооружении. Селяне принялись обсуждать свой план, на всякий случай временно заперев болтливого приказчика в одном из домов.

Из четырёх сёл округи, объединённые одним желанием покончить с местными буржуями, за один день собралось почти триста человек.

Незначительно вооружённые привезёнными с фронта винтовками, а в основном лишь вилами, косами, топорами, колами и лопатами, на пятидесяти повозках, запряжённых парами лошадей, они за одну ночь покончили с карателями. Хутор Неклюдова был окружён, и в самый разгар пирушки его большой дом был забросан гранатами, и сожжён вместе с его обитателями.

Было сожжено и всё возможное вокруг него. От возмездия не ушёл ни один каратель. Но самому хозяину дома Неклюдову всё же удалось бежать.

Он выпрыгнул из окна и дальше пробрался камышами по берегу пруда, убежав в село Логачёвку. Жившие там его друзья — кулаки снабдили беглеца парой лошадей и отправили в Оренбург.

Через три дня пришла весть, что белоказаки в отместку собираются сжечь всю Балейку и жестоко покарать её жителей.

Поэтому новый отряд не распустили. Теперь он усилился трофейным вооружением и казацкими конями, а вокруг Балейки были устроены заставы.

Позже этот отряд влился в состав Красной армии.

Но пока начались дожди, и вокруг села образовалась непролазная грязь. Всё это отсрочило атаку белоказаков. Лишь через неделю в Балейку явился целый полк белогвардейцев. Население ждало расправы. Но белые карать не стали, а лишь мобилизовали многих мужчин из Балейки и окрестных сёл в свою армию. В их число на два года попал и Данила Андреевич Сарычев.

Пополнив свои силы, белогвардейцы ушли на станцию Новосергиевка.

Но их пребывание оставило след в семье Сарычевых, особенно в памяти малолетних детей. Казаки им казались страшными, и дети их очень боялись.

Однажды девятилетняя Маша полезла за книгой на полке, висевшей в углу комнаты над столом. В это же время один из казаков сидел за столом и чистил винтовку, которая неожиданно выстрелила. Пуля попала в стену рядом с девочкой, которая от страха сразу упала. А её родные подумали, что казак попал в девочку, и заплакали. Тот же оправдывался, что стрельнул нечаянно. Тут же мать схватила детей и спрятала за голландку от греха подальше. Вскоре эти казаков сменили другие.

Один из них, по имени Борис, был сыном попа и запомнился Сарычевым. Некоторых из них, насильно мобилизованных, было жаль. Они хотели просто жить, но обстоятельства были сильнее них.

Одним из таких обстоятельств стала отчаянная шестилетняя Аня, которая всегда отличалась от сверстниц подвижностью и драчливостью. И всегда ласковая мать опекала дочь, практически не отпуская от себя, боясь, что та попадёт в какую-нибудь неприятную историю.

Так и получилось.

По ночам, пока белоказаки спали, она забиралась в их сумки и выкрадывала патроны, с которыми бежала к деду. Там она вместе с двоюродным братом Иваном вывинчивала пули и высыпала порох.

Но однажды Анюту за этим занятием застал отец и