Отречение. Император Николай II и Февральская революция - Всеволод Воронин

А.И.Гучков

Летом 1908 г. член Государственного совета и бывший премьер граф С.Ю. Витте – оппонент Гучкова в оборонных вопросах отдыхал во Франции. Один из проживавших там «русских» пересказал Сергею Юльевичу слова, якобы «недавно» сказанные ему лидером октябристов в конфиденциальной беседе. По версии анонимного рассказчика, Гучков заявил ему буквально следующее: «В 1905 г. революция не удалась потому, что войско было за Государя; теперь нужно избежать ошибку, сделанную вожаками революции 1905 года; в случае наступления новой революции, необходимо, чтобы войско было на нашей стороне; потому я исключительно занимаюсь военными вопросами и военными делами, желая, чтобы, в случае нужды, войско поддерживало более нас, нежели царствующий дом». В своих мемуарах Витте не настаивал на «достоверности» этих откровений, но допускал наличие у Гучкова «изменнических замыслов», которые тот, вероятно, «бережет при себе». Витте также настороженно отнесся к восторгам Гучкова по поводу младотурецкой революции 1908–1909 гг., в ходе которой военные свергли султана Абдул Гамида и ввели «либеральную конституцию». Язвительную иронию и, наряду с ней, заметное беспокойство старого бюрократа и царедворца вызывали рассуждения Гучкова, где он сравнивал «младотурецкую партию с партией октябристов». Витте насмешливо заметил, что для младотурок «это сравнение не особенно лестно»; а с учетом того, что младотурки были партией «изменников в отношении султана Абдул Гамида», подобные параллели выглядели, по мнению отставного премьера, «не вполне удачно»^[1].

С.Ю. Витте

Избрание А.И. Гучкова председателем Государственной думы, 8 марта 1910 г., Николай II воспринял отрицательно. На следующий день он принял Гучкова, выказав ему свою холодность и недоверие. Это только усилило враждебность амбициозного политика. В ответ Гучков произнес в Думе речь [12 марта 1910 г.], в которой объявил себя «убежденным сторонником конституционно-монархического строя» как единственного порядка вещей, способного дать России возможность «мирного развития», и, сетуя на «внешние препятствия, тормозящие нашу работу», закончил свою мысль почти не скрываемой угрозой: «Мы не должны закрывать на них глаза; с ними придется нам считаться, а, может быть, придется и сосчитаться»^[2]. Через год, в марте 1911 г., Гучков демонстративно ушел с поста председателя Думы в знак протеста против роспуска законодательных палат на трехдневные каникулы, во время которых Николай II, по представлению Столыпина, издал временный закон о введении земских учреждений в западных губерниях. Свой протест Гучков выражал невзирая на то, что закон вышел в редакции, ранее одобренной думским большинством [проект был отвергнут только в Госсовете]. А через месяц после гибели Столыпина – в октябре 1911 г. он обвинил в организации убийства премьера руководство охранки и развернул широковещательную кампанию против «старца» Г.Е. Распутина, близкого к царской семье^[3].

М.В.Родзянко

После крупного политического скандала вокруг дела о введении земств в западных губерниях и убийства Столыпина правящий кабинет потерял поддержку думского большинства. В избранной осенью 1912 г. четвертой Думе, несмотря на, казалось бы, незначительные перемены в партийном составе депутатского корпуса, оппозиционность законодателей кардинально возросла. Сменивший Гучкова на посту председателя Думы другой октябрист – М.В. Родзянко выступал за «укрепление конституционного строя». Думцы вели борьбу против влияния «темных сил» в лице Распутина и вмешивались во внешнюю политику царя, требуя вступления России в войну против Турции на стороне Балканского союза; а единственно возможным условием компромисса с царской властью считали создание «ответственного министерства».

Заседание IV Государственной думы 5 декабря 1912 г. На трибуне – председатель Совета министров В.Н. Коковцов

В свою очередь, и без того скромная роль назначаемого царем премьера – председателя Совета министров – после увольнения С.Ю. Витте и гибели П.А. Столыпина становилась все более второстепенной. На этом посту больше не появлялось сильных, самостоятельных и инициативных фигур. В январе 1914 г., отправив в отставку премьера В.Н. Коковцова, Николай II взял на себя личное руководство всей деятельностью министров. Задачей премьера стал поиск согласия с Думой ради того, чтобы «сдвинуть законодательство с мертвой точки»^[4]. Но взаимное недоверие оказалось слишком велико.

Пляска царских министров под тришкину дудку. Карикатура

Г.Е. Распутин

Конфликт между правительством и думским большинством усугубила Мировая война. Военные неудачи способствовали объединению думской оппозиции – от кадетов и прогрессистов до октябристов и части умеренно-правых – в Прогрессивный блок. Местные либерально настроенные общественные деятели сплотились вокруг Всероссийского Земского союза и Союза городов, а вступавшая в схватку за власть буржуазия активно объединялась в военно-промышленные комитеты. В августе 1915 г., во время «великого отступления» русской армии, на совещании оппозиционных деятелей по случаю создания Прогрессивного блока, которое проходило в квартире крупного промышленника П.П. Рябушинского [«костлявая рука голода»], был составлен список членов т. н. «министерства доверия»: на пост главы «кабинета» предназначался председатель Думы М.В. Родзянко; ключевые министерские портфели должны были достаться лидерам октябристов, кадетов и прогрессистов, а также трем «либеральным министрам» из царского правительства. Прогрессистская газета «Утро России» опубликовала этот список 13 августа 1915 г.